Еврейскiй вопросъ

Въ виду этихъ цѣлыя тысячелѣтiя ни въ чемъ неизмѣнившихся, основныхъ чертъ iудейскаго характера все остальное — сущiя мелочи, какъ, напримѣръ, ихъ отвращенiе ко всякой творческой работѣ, и процвѣтанiе среди нихъ только такихъ дѣятельностей, которыя зиждутся на присвоенiи чужого путемъ гешефтовъ, и на полученiи выгодъ путемъ обкрадыванiя ближнихъ. Въ ближайшее рассмотрѣнiе той ходячей истины, что iудеи заняты ганделемъ и къ этому гандлеванью, въ самомъ низменномъ значенiи слова, всюду проявляютъ отмѣннѣйшую склонность, входить мне нетъ надобности. Факты эти установлены настолько прочно, что не нуждаются въ доказательствѣ; но ихъ основанiе и ихъ древность не такъ хорошо известны. Когда iудеи образовали государство, они не могли обойтись безъ земледѣлiя. Но ихъ племенныя склонности всегда, въ теченiе всей ихъ исторiи до христiанской эры, тянули ихъ гнездиться среди другихъ народовъ, и тамъ упражняться въ своей гандлевой дѣятельности или, лучше сказать, вести жизнь бродягъ-торгашей. Такимъ образомъ, они, со своимъ ганделемъ, какъ бы паслись на нивѣ чужихъ народовъ, и получали весьма недурные барыши. Но у самихъ себя и сами съ собою, натурально, такихъ гешефтовъ вести не могли. Даже и собственный законъ ихъ указывалъ имъ на другихъ людей, какъ на тѣхъ, по отношенiю къ которымъ дозволялось все, чего не могли они проделывать у себя. Только общество, объединенное самымъ отмѣннымъ эгоизмомъ, направленнымъ противъ другихъ, должно обращаться во-внѣ и тамъ искать матерiала для своей алчности. Римлянинъ завоевывалъ мiръ; а iудей старался присваивать его блага пронырствомъ. Этимъ объясняется предпочтенiе ими торговыхъ гешефтовъ, при которыхъ открывается широкой просторъ не столько труду, сколько хитрому присвоенiю и пронырливому хищенiю. И вовсе не какiя нибудь внѣшнiя препоны издавна удерживаютъ iудеевъ отъ занятiй земледѣлiемъ и ремеслами. Ихъ внутреннѣйшiе задатки, которые опять-таки связаны съ ядромъ ихъ существа, съ отменнѣйшимъ эгоизмомъ, всегда толкали и всегда будутъ толкать ихъ къ такимъ дѣятельностямъ, гдѣ выгоднѣе иметь инстинкты присвоенiя, нежели имѣть совѣесть. Потому-то совершенно невозможно расчитывать на то, чтобы можно было принудить iудеевъ участвовать въ творческой работе народа. Они будутъ барышничать и гандлевать, пока въ человѣчествѣ останется къ этому хоть какая нибудь возможность. Поэтому, нечего надеяться измѣнить ихъ. То, что цѣлыя тысячелѣтiя оставалось какъ бы съ ихъ природою сросшеюся особенностью, того нельзя переделать какою либо общественною реформою, не говоря уже — чисто моральными средствами.