Еврофашизм и буржуазный декаданс

Но Пьер Дриё ла Рошель подвел итог иного рода; 15 июля 1944 года он в «Фашистском балансе» подводит окончательный критический итог национал-социалистической внешней политики с еврофашистской точки зрения и далее пропагандирует свой собственный европейский идеал. Однако публикацию этой работы запрещает Герхард Хеллер, которому как зондерфюреру, ответственному за литературную политику, подчиняется цензура книг в оккупированной Франции, и это несмотря на то, что в прочих случаях немецкая цензура была вполне великодушной.

Для Дриё национал-социалистическая революция провалилась, и причины этого он видит в том, что революционное обновление было остановлено еще до того, как национал-социалистическое преобразование Германии осуществилось полностью. Вместо этого революция сохранила «капиталистический персонал» и старые кадры Рейхсвера, тогда как 30 июня 1934 года, при подавлении так называемого путча Рёма, «правое крыло» НСДАП, которое впоследствии и несло ответственность за ошибки при ведении войны, следовало бы столь же жестко лишить власти.

Тем не менее, центральная проблема для Дриё – устарелость немецкой внешней политики, показавшей свою неспособность начать «революционную войну». Затем Дриё в общих чертах описывает свое представление о немецкой оккупационной политике в Европе, которое говорит само за себя и поэтому должно быть приведено здесь во всех деталях:

«1. Она [немецкая политика, Б. K.] могла бы отвергнуть любой жест, который напоминал бы о старой политике военных завоеваний, дипломатических предубеждений и экономических конфискаций. Она не вывешивала бы немецкие знамена на общественных зданиях, и не упраздняла бы национальные знамена и национальные гимны; она избегала бы парадов. Она всюду уважала бы национальную автономию в административном и политическом плане и не проводила бы аннексий в старом духе, вроде аннексий Богемии, Эльзаса, Северной Франции, Польши. Она не торопилась бы с конфискацией и арестом имущества частных предприятий, обществ, машинных парков, фабрик и банковских вкладов.

2. Зато она освободила бы военнопленных, провела бы плебисциты, чтобы заключить хотя бы временные мирные договоры между народами; она упразднила бы таможенные границы и ввела бы европейский таможенный союз.

3. Самым серьезным и глубоким способом она перешла бы от государственной политики к межгосударственной политике; свою национальную политику она связала бы с интернациональной политикой. Таким образом, она могла бы надлежащим образом сопротивляться нациям, которые являются ее самыми большими противниками: России, имеющей в своем распоряжении коммунистический интернационал, православный интернационал и, возможно, мусульманский интернационал, а также Америке и Великобритании, располагающими демократическими, масонскими, протестантскими, католическими и еврейскими интернационалами.

Лозунг «Европа» с помощью привлекающих внимание, глубоких и всесторонних мероприятий должен был быть воплощен в жизнь конкретным, положительным и однозначным способом».

Далее Дриё подчеркивает, что двумя самыми важными мерами в начале оккупации должны были бы стать референдумы и учреждение европейского союза, военную основу которого представляли бы СС, которые тем самым поднялись бы до «сборного пункта воинственной молодежи Европы».

Через эту европеизацию вооруженных сил оккупация европейских стран приобрела бы иной характер, так как тогда (фашистские/национал-социалистические/националистические) французы исполняли бы свой воинский долг во Франции, чехи в Богемии и норвежцы в Норвегии.

В дополнение к военному компоненту присоединился бы социалистически-европейский интернационал, правильным местонахождением которого, исходя из его положения, был бы Брюссель или Страсбург. Ввиду отсутствия правого интернационала отдельные движения вне Германии были обречены на поражение, например, движение Видкуна Квислинга в Норвегии.

Насилие было вполне законным, однако, применялось оно, разумеется, ошибочно. Франция ожидала бы кровавой расправы, касающейся, очевидно, старых, демократическо-капиталистических элит, но после этой расправы должно было бы наступить великое обновление, а также великие жесты великого победителя, такие, как создание европейского союза или разрешение возвращения домой военнопленных. Дриё продолжает: «Зачем нужно было бы аннексировать Эльзас, если со дня, когда Германия прекращает быть Германией, чтобы раствориться в Европе, вся Европа, так или иначе, становится немецкой?»