Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе

А тут произошло такое событие: они вытащили из нашей легковушки 100 грамм! Это было практически всё наше обеспечение в доме, где мы жили и курили. И мы сразу стали банкротами. Кто-то сказал: «Они нам вернут, сегодня мы угоним полицейскую машину». Мы переговорили с некоторыми людьми, которых знали ещё по студенческой сцене. Те притащили нам кое-что. В тот вечер мы не пошли, поскольку Бомми тогда сильно струхнул. Спрятали материал в доме и… забыли. Это была смесь клея с сорной травой. Самое большое, что могло из этого получиться, – вспышка и пламя.

Между тем начали уже поговаривать: «Все эти постоянные облавы в кафе нам уже не нравятся – будем отбиваться». Это касалось прежде всего «Зодиака» в парке на берегу озера Халензее, кафе «Сан» на Фридрихштрасе и «Мистера гоу» на Йоркштрасе, где произошла последняя и самая дикая драка бунтовщиков. Первая драка была перед кафе «Парк», мы тогда защищались.

Мы просто хотели «узаконить» свое право курить. В конце концов, другие же могут также пить. В зоопарке Тиргартен мы курили марихуану. Это было в июле 1969 года. Тогда впервые появились листовки с названием «Ищущие бунтовщики».

Такое название, хотя сегодня он может это и отрицать, было изобретено Кунцельманном. В «Центральном совете ищущих бунтовщиков» речь шла прежде всего о том, чтобы позлить студентов. Они тогда начинали создавать партии с пафосными названиями. На нашу инициативу они ответили «Центральным советом ищущих друзей вермута».

После первых затяжек марихуаной меня сильно «накрыло». Когда я очнулся, то услышал, что арестовали Георга. Тогда нас собралось человек 350–400. Курили. Буйволы видели это, но ничего не делали. Когда курильщики ушли, Георг почти без сознания валялся в кустах. Он, вероятно, спорол слишком большую дозу гашиша. Буйволы доставили его в Моабит, заставили промыть желудок. При этом у него нашли 0,12 грамма гашиша, за что он получил штраф и три месяца тюрьмы.

Таков был дебют «Центрального совета». Позднее мы познакомились с людьми, которые это делали. Несколько раз сидели с ними вместе и болтали о том, что делать, если придут буйволы. Мы не хотели больше попадаться, иногда ставили часового. Это было также в «Пане». Рядом с еврейской общиной у нас была своя служба предупреждения: одна девчонка всегда информировала нас о подходе буйволов.

Всегда случалось так, что у нас что-то было в карманах и мы могли вовремя слинять. И задались вопросом: а кто она вообще такая? Она нам сказала, что ее отец знает об облавах и всегда ей звонит.

Однажды у нее закончились деньги, Томми Вайсзеккер и я поехали с ней в Шарлоттенбург. Ну вот, мы поднимаемся по лестнице, открывается дверь, выходит ее отец, а за ним какой-то молоденький тип. Томми кивает мне и говорит: «Я его знаю». Затем оборачивается к девчонке:

– Твой отец гомик, что ли?

– Нет, говорит она, – это его телохранитель.

– Какой телохранитель? Что это вообще значит?!

– Охранник Геуса. Ты что, не знаешь его?

То есть эта девчонка оказалась дочерью судьи Геуса, который всё время информировал ее об облавах, поскольку знал, что его дочь наркозависима. Он перед облавой звонил дочери, чтобы она сваливала, потому что едут буйволы, а та информировала всех знакомых.

Как-то вечером мы подошли к кафе «Парк», а там стояло оцепление полиции. Они выводили людей с поднятыми вверх руками. Это было что-то новое: такого буйволы раньше не делали. Тогда мы у одной полицейской машины открутили крышку бензобака, засунули туда тряпку и попытались поджечь. Это не совсем получилось, но наши действия привели к тому, что вся колонна полиции из-за страха за свой парк автомашин быстро выехала из этой местности и попыталась нас схватить. И это снова привело к тому, что другие осмелели и начали уличную битву. Мне кажется, что это было впервые, когда они по-настоящему защищались.

В это время в Берлин приехала музыкальная выставка «Hair 2». Труппа, которая это ставила, была политически продвинута. Почти всё это были берлинцы, несколько американцев и один человек из «Движения 2 июня», 22 пары западных немцев, певцы, танцоры, гимнасты и т. д. Многих из них мы знали, поскольку они с нами курили или покупали у нас. Они жили на площади Ноллендорфплац, где тусовалась вся богема. И они нас спросили: не хотим ли мы сделать что-либо к премьере? Были задействованы все звёзды Берлина. Например, Тилла Дюрье – старая, 80-летняя актриса. Мы сказали: «Хорошо, если вы пропустите нас на сцену с черного хода, то мы выйдем и скажем всем, что есть действительно люди, которые курят марихуану, что это не розыгрыш, и что буйволов мы отымеем в задницу!»

И тут поступило сообщение, что один из артистов передал наверх план всего мероприятия и что охрана будет следить за тем, чтобы все двери были закрыты. Со старыми остатками от «К1» (это был хороший порох) мы изготовили только ради эффекта хорошую дымовую шашку и подумали: как мы ее можем использовать? Как всегда в таких случаях, была комичная ситуация: ты хочешь что-то сделать, но еще не знаешь где.