Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе

За три дня до этого, как я въехал, случилась такая история. Арестанты между собой обменивались газетами, а буйволы, как коршуны, набрасывались, вырывали их и радовались, что захватили чтиво. Али Янсон из RAF несколько раз это наблюдал. Когда у него был «Штерн», он насрал в него, захлопнул, взял с собой на прогулку в тюремный двор и показал журнал буйволу. Тот радостно набросился на журнал и вырвал его из рук заключенного. За это Али схлопотал штрафной изолятор, но буйволы этого никогда не забыли.

В конце недели тюрьма вымирала. В субботу до обеда еще было какое-то движение, служащие – только до двенадцати, а затем всё медленно вымирало. Арестанты начинали изнывать. Некоторые стали избивать своих в камере. А буйволы пьянствовали и провоцировали людей. Например, громко включали радио, чтобы злить сидельцев. Те начинали барабанить по дверям – тогда буйволы врывались и начинали их избивать. Так было постоянно. А жратва была – я положил зубы на полку. Такая отвратительная! Я был вообще шокирован! Тюрьма окончательно стала для меня толчком к решению приступить к военным действиям.

Где взять оружие, споры с RAF, освобождение Баадера, рынки Пенни, пиратский радиопередатчик

Нас с Берни выпустили через шесть недель. В то время был еще щадящий режим арестов. Когда моя мать пошла к прокурору и попросила разрешение на свидание со мной, тот посоветовал ей обратиться к кому-нибудь другому, поскольку он ничем помочь не может. На него оказывалось тогда мощное давление сверху, которое заключалось в том, что политическая оппозиция должна сидеть, независимо от того, занимается ли она чем-либо или нет. Председатель верховного суда Майер насаждал этот принцип в прокурорской системе. Тогда прокурор Шлеман заявил, что он в этом больше участвовать не будет – не будет сажать невиновных людей в тюрьму, – и уволился.

Потом пришел этот пьяница… как его звали? Краузе! Он сделал всё жестко. Он не хотел нас выпускать. Исходил из того, что мы отношения к этому взрыву не имели, но, как он полагал, при таких обстоятельствах мы якобы должны были знать, кто это сделал.

Мы с Берни договорились, что на допросы ходить будем, но по сути ничего говорить не будем. Во время допросов у нас не было даже возможности выпить кофе или выйти. И вот сидят шесть гоблинов в помещении и разыгрывают комедию: двое дико агрессивные, один сидит и подражает нам во всём. И еще один интеллектуал – он хотел с нами дискутировать о форме общественного устройства. Он, должно быть, читал какую-то книгу. Во время разговора курил трубку, чтобы выглядеть импозантнее. Он был ужасно смешон. Другой изображал этакого равнодушного и говорил: «Оставьте его в покое» или «Вы не хотите поесть?»

Нам всё это было смешно. Но там, внутри, в Моабите мне было довольно паршиво. Хуже, чем в течение тех пятнадцати лет, когда я сидел. Всё это было полностью неожиданным: этот тюремный режим, которого ты не знал, этот повседневный тюремный быт с его жестокостью.

Через шесть недель, когда мы вышли, то снова все встретились. Я познакомился с Ульрикой Майнхоф и другими. Были первые дискуссии между нами и RAF. Рафовцы хотели вызволить Баадера и в помощь получить от нас людей. Это был апрель 1970-го. Очень интенсивное время. Мы часто сидели вместе с Кунцелем и говорили: «Надо заниматься другими делами».

Для этого представилось 1 мая. Тогда 1 мая было большим событием. Большая демонстрация – 50 000 участников – прошла по Нойкёльну. Это были революционеры 1 мая, то есть не под контролем профсоюзов. Мы планировали три акции: против американцев, против банка общего хозяйства (BFG) и против Верховного суда.

Акция у дома Харнака не совсем удалась – влетела только одна бутылка. Остальные разбились о стенку дома. Мы были не так хорошо натренированы, чтобы попасть в окно второго этажа. А вот акция по банку BFG у театра Шиллера получилась. И еще была акция у здания Верховного суда. Она была успешно проведена ночью. Мы приставили к зданию вёдра и канистры с бензином. В одну из канистр опустили электронагреватель, подключили его к электросети. Тогда мы были еще не очень опытные. Когда прозвучал взрыв, в здании еще находились люди. Бензин – всё-таки адская вещь!

Пылающий электронагреватель прорезал пластик канистры – бензин вылился наружу, затем всё произошло быстро. Взрывной волной с балкона выбросило двух человек, зал выгорел полностью.