Европейская мечта. Переизобретение нации

Таким образом, для Фукуямы существуют два пути к идентичности: ложный путь тимоса, продвигающего политику идентичности, и путь проводимой сверху ассимиляционной политики и американской «доминирующей культуры», поддерживающих нацию, основанную на убеждении. Единство нации, по мнению политолога, может быть достигнуто только умиротворением и декретированием, а не публичными дискуссиями и конфронтацией, лишь формулирующими притязания смешанного общества. Взгляд Фукуямы на проблему национального сплочения – это взгляд иммигранта. Вот почему он может предложить убедительные перспективы этой части населения, но не той, которую до белых иммигрантов против собственной воли угнали в качестве рабов в Новый Свет. В его Америке не нашлось места исторической травме «Среднего пути»[341], разбою, депортации и эксплуатации двенадцати миллионов африканцев белыми европейцами начиная с XVI века и тому, что последовало потом. Мифы американских переселенцев обходят вниманием опыт и истории значительной части американского общества.

Национального нарратива не существует (Джилл Лепор)

Как было показано в разделе о «методологическом национализме», между образованием нации и миграционной политикой существует тесная связь. У нелиберальных наций с иммигрантами возникают проблемы, либеральные нации извлекают выгоду, а нации, которые сами возникли из иммигрантов, отчаянно в них нуждаются. Дед и бабушка Фукуямы иммигрировали в Соединенные Штаты, то же относится и к Джилл Лепор, исследовательнице из Гарвардского университета, которая разделяет озабоченность Фукуямы по поводу рассыпающейся сплоченности американской нации. Свою книгу «Это Америка. Дело нации», которая вышла через год после книги Фукуямы, Лепор посвятила отцу: «Памяти моего отца, родители которого – иммигранты – дали ему имя Америго в 1924 году, когда был принят закон, дискриминирующий переселенцев»[342].

Это посвящение вводит нас в сердцевину сложной истории иммиграции, о которой рассказывает Лепор. Если политолог Фукуяма, проводя различие между «американским» и «неамериканским», сглаживает историю США и стилизует ее под положительный миф об «американской мечте», то историк выкладывает факты этой истории открыто, такими, какие они есть, во всей их неприглядности. Лепор – критически настроенная исследовательница, она не только пишет историю, но и интересуется историей историографии Соединенных Штатов. Она обратила внимания на то, что с 1970-х годов тема нации исчезла из поля зрения академической науки. Она ссылается на лекцию, прочитанную в 1986 году в Чикаго историком Карлом Деглером, указавшим на этот пробел. Деглер говорил, что его коллеги вычеркнули американскую нацию из своей повестки дня, потому что чувствуют отвращение к национализму. Это опасно, ибо национальное государство не может отказаться от национальной историографии. Поэтому он предостерег коллег: «Если мы, историки, не возьмемся писать национальную историю, то эту работу выполнят за нас другие, менее критичные и компетентные авторы». Лекция Деглера состоялась в том же году, что и «спор историков» в Германии. Она могла вызвать спор американских историков. Это не произошло, потому что интеллектуальный климат был таким, каким его описал Фукуяма в своем исследовании «Конец истории»: нацию считали устаревшим пережитком, который утратил право на существование в современном мире и сам собой исчезнет из истории. Спустя более чем три десятилетия предостережение Деглера дошло до Джилл Лепор, которая теперь посылает своему цеху второй тревожный сигнал. Для этого она нашла сильные и убедительные слова: «Нации, если они хотят обрести собственный смысл, нуждаются в определенном прошлом, которое их сплотит. Они могут получить его от ученых или от демагогов, но так или иначе что-нибудь непременно получат. ‹…› Когда ученые отказываются от попыток написать историю, общую для народа, национализм не умирает. Напротив, он пожирает либерализм»[343].