Европейская мечта. Переизобретение нации

Что же связывает национальный нарратив XIX века с нашей реальностью? Первый пример: нынешние муниципальные советы в Германии, которые все чаще занимаются вопросами переименования улиц и площадей. Экспертные комиссии историков создаются не только для того, чтобы реагировать на вспыхивающие то тут, то там скандалы, но и для принятия системных решений. После объединения в Берлине началась массовая кампания по переименованию, чтобы стереть историю ГДР из городского пейзажа. Теперь на повестке дня судьба прусской истории Берлина, генералов и героев освободительной войны (1813–1815), в честь которых названы улицы и установлены памятники. Особое внимание привлек к себе район Кройцберг, ибо здесь с 1864 года появилась целая сеть так называемых «генеральских» улиц, доминирующих в публичном пространстве. «Зеленые» считают, что улицы с генеральскими именами не соответствует духу времени, и требуют «демилитаризировать публичное пространство». Если они победят, придется переименовывать и сам район, ибо «Крест» (Kreuz) Кройцберга – это Железный крест памятника свободы[417] в парке Виктории, спроектированном Карлом Фридрихом Шинкелем и открытом в 1821 году.

Освободительная борьба Германии велась против Франции и захватнических войн Наполеона. Может ли эта история сегодня нарушить мир в Европе, расстроить дружеские отношения между прежними заклятыми врагами, Германией и Францией? Разумеется, нет. Она давно утратила свое мобилизующее воздействие, а освободительные войны уже не те, чем они были в XIX веке – основой консолидирующего национального нарратива немцев. Сегодня эти имена и памятники – лишь холодный пепел потухшего вулкана. Они – последние публичные свидетели ушедшей истории, которая еще присутствует в артефактах и символах. Однако они по-прежнему выполняют важную функцию: служат задаче исторического просвещения, напоминая об истории немецкого национального строительства. В нынешние споры о немецкой истории вовлечены также молодые граждане с эмигрантскими корнями. Сегодняшний патриот, воспылавший любовью к Пруссии, – Тимур Хуссейн, политик от ХДС, турок по происхождению и депутат окружного совета района Кройцберг в Берлине[418]. Он напоминает, что Пруссия не только повинна в роковой милитаризации немецкой культуры в империи, но она также несла идеи Просвещения, толерантности и современной гражданской культуры[419].

Многие памятники имперского периода давно убраны с городских площадей, но от них не избавились. Их можно увидеть в Цитадели-музее Шпандау, где эти герои, уволенные в отставку и освобожденные от обязанности увещевать и напоминать о прошлом, наслаждаются покоем. Совершенно иную роль играют монументальные памятники империи, ставшие достопримечательностями и популярными туристическими местами. Это приводит нас ко второму примеру. Бьёрн Хёкке и сторонники «Альтернативы для Германии» (АдГ) присваивают себе эти национальные памятники Второй империи вместе с их нарративами, представляя себя патриотами-хранителями и защитниками национальных мифов. Для своего публичного заявления о роспуске ультраправого «крыла» АдГ Бьёрн Хёкке вновь избрал в качестве фона мемориал Киффхойзеру, к которому он и его приверженцы совершают ежегодное паломничество. В кратком видеообращении он не скрывает, что исполняет со своими соратниками «историческую миссию» и что, как патриоты, они «не хотят сдать эту страну и не сдадут»[420]. Хёкке живет в объединенной Германии. После падения Стены в 1989 году в обеих ее частях память о Холокосте, преступлении против человечности, стала центральным элементом формирующего идентичность национального нарратива, поддерживаемого конвенцией о мемориалах. Хёкке категорически отказывается признавать этот нынешний национальный нарратив и призывает развернуть мемориальную политику на 180 градусов. Проще говоря, он хотел бы заменить память об истребительной войне, которую вела Германия, и о Холокосте нарративом о XIX веке и освободительных войнах. Вместо того чтобы признать цивилизационный разлом в немецкой истории, он апеллирует непосредственно к немецким героям, гордости и величию XIX века, как будто ХХ века с его эксцессами национализма и насилия никогда не существовало. Однако именно потому, что историю вновь используют в качестве политического оружия, ее рано сдавать в утиль, ее необходимо изучать и объективно оценивать.