Европейская поэзия XVII века

На чужой, на неприютной,
На неласковой земле
Он — один в лесу дремучем
С горькой думой на челе.

На него деревья тихо

Осыпают желтый лист.
И, на скорбный плач похожий,
Раздается птичий свист.

Конь пасется, не расседлан,

У седла повис кинжал —
Тот, которым прямо в сердце
Куруц немцев поражал.

Белый плащ турецкий брошен

На помятую траву.
На него склоняет куруц
Непокрытую главу.

Все печальней птичье пенье,

Все тревожней лес шумит.
И одна на сердце дума —
Спит ли куруц иль не спит:

«Что за мир, когда в изгнанье,

В край чужой солдат идет.
Если мать о нем и плачет,
То народ его клянет.

Что за мир, коль нет приюта

Для солдата, для бойца.
Только горы, только скалы,
Только темные леса.

Нашу скорбную дорогу

Заметает листопад,
И оплакивают птицы
Нашу славу, друг-солдат.

Я уйду — и не узнать вам,

Где, в какой я стороне.
А узнали б, так, наверно,
Тоже плакали по мне.

Я возьму поводья в руки,

Ногу в стремя я вложу:
Из родного края в Польшу
Ухожу я, ухожу.

Бог с тобой, земля родная,

Что ты стала вдруг чужой.
Но одну тебя люблю я
Всею кровью, всей душой».

Так он с родиной простился, —

Нет ему пути назад.
Под печальный шум деревьев
Едет изгнанный солдат.

Пусть же тень его укроет,

Пусть тропа его ведет,
Пусть хотя б в воспоминаньях
Утешенье он найдет.

Эту песню мы сложили

Там — над Ужем, над рекой,
В час, когда мы уходили,
Покидая край родной.

ПАЛКО ЧИНОМ

Палко Чином, Янко Чином,
Карабин мой костяной.
Патронташ мой шелковистый,
Пистолет мой нарезной!

Выпьем, храбрые солдаты,

Для здоровья по одной, —
Выпьем, спляшем, погуляем —
Кто с невестой, кто с женой!

Для печали нет причины, —

Нынче в Альфельд[105] мы идем,
Чванных немцев-иноземцев
Расколотим, разобьем!

Между Тисой и Дунаем

Путь свободен, друг-солдат!
Если ж немца повстречаем —
Значит, сам он виноват.

Мы покажем иноземцам,

Мы докажем им в бою
Силу нашего народа,
Честь солдатскую свою.

Улепетывает немец,

Даже бросил свой фитиль.
Шляпа — старый гриб осенний —
С головы слетает в пыль.

Храбрый куруц не боится.

Не страшится ничего.
Он — в богатом доломане,
Конь горячий у него.

У него сверкают шпоры

Да на красных сапогах.
Если ж он обут и в лапти,
То портянки — в жемчугах.

Сабля золотом покрыта —

Солнца ясного ясней.
Из куницы шапка сшита,
И звезда видна на ней.

Куруц — бархат драгоценный,

Изумруд — жена его.
Немец — тряпка. А с женою —
Лихорадка у него.

Пусть же немцы уберутся

Поскорее с наших глаз.
А не то — такое будет!
Не пеняют пусть на нас.

ЖЕНА КАМЕНЩИКА КЕЛЕМЕНА [106]