Европейские мины и контрмины

Полугордая-полуироническая улыбка играла на губах дамы, когда с них слетел ответ:

— Я должна стремиться к тому, чтобы быть настолько изящнее и прекраснее, насколько выше стоит маркиза Палланцони над Антонией Бальцер. Кстати, граф, нет ли у вас известий о моём достойном супруге, маркизе Палланцони?

И, засмеявшись, она откинулась красивой головкой на спинку шезлонга.

— Он спокойно живёт под надзором старого слуги в небольшом домике около Флоренции, который я устроил для него, и проводит остаток своей жизни в раскаянии о бедности, на которую сам себя обрёк и из которой я его вызволил. — Однако, — посерьёзнев, продолжал Риверо, — остерегайтесь говорить о нём таким тоном с кем-либо другим, кроме меня: хотя человек, давший вам своё имя, пал низко, но имя его принадлежит к числу самых древних и самых благородных, и никакой новый позор не должен запятнать его, по крайней мере перед светом!

Лицо маркизы вспыхнуло, ядовитый взгляд блеснул из-под ресниц, губы гордо раскрылись, но маркиза не произнесла ни слова, глаза опустились как бы для того, чтобы скрыть выражение их от пристального взора графа; черты мгновенно приняли опять своё равнодушное, приветливое обличье.

— Знаете ли, граф, — сказала женщина, — я начинаю скучать. Теперь я изучила Париж с его пёстрыми, меняющимися картинами, которые, однако, остаются, по сути, вечно однообразными; я нахожу отвратительными и скучными этих молодых людей с их притворной пресыщенностью, и, — прибавила она с лёгким вздохом и острым, испытующим взглядом, — настоящее общество закрыто для меня, несмотря на громкое имя, которое… вы дали мне.

— В этом отношении надобно иметь терпение, — отвечал граф, — находясь в вашем положении, нельзя спешить со вступлением в общество. Впрочем, будьте покойны, — продолжал он, — оказывая важную и полезную услугу, вы попадёте в высший свет, немедленно и постепенно поднимаясь, но разом. Как только я сочту это необходимым, — прибавил Риверо тоном ледяной твёрдости.

Опять глаза маркизы вспыхнули гневом, и снова скрыла она это выраженье под опущенными веками.

— Важную и полезную услугу? — переспросила она спокойным голосом. — И верно, вы говорили, что мои услуги будут нужны в важных делах и что, служа святому делу, я смогу искупить свои прежние заблуждения. Но до сих пор я ничего не сделала, чего не могла бы сделать всякая настоящая маркиза.

При этих словах её лицо исказила тень презрения.

— Настала минута, когда вы можете начать свою деятельность, — объявил граф. — Вам предстоит оказать услугу, которая, при искусном исполнении, может повлиять на судьбу Европы!

Маркиза вскочила; глаза её засверкали.

— Говорите, граф! — вскричала она. — Говорите, я вся превратилась во внимание.

Граф несколько секунд спокойно смотрел на её взволнованное лице.

— Чтобы хорошо исполнить поручаемое вам дело, вы должны в деталях знать, в чём оно заключается и какой требуется результат. Ещё раз напомню вам о том, что первое условие всякой требуемой от вас услуги заключается в безусловном молчании; малейшее нарушение этого условия влечёт за собой жестокую кару.

Яркий румянец выступил на её лице, глаза метали молнии, но маркиза мгновенно овладела собой и спокойным голосом спросила:

— Имеете основание не доверять мне?

— Нет, — отвечал Риверо, — но дело, которое поручается вам, не моё; поэтому необходимо припомнить условия заключённого между нами договора.

— Они глубоко врезались в мою память, — сказала Палланцони.

— Слушайте же! — начал граф, наклонившись и говоря вполголоса.

— Не запереться ли нам? — спросила она, указывая на отворенную дверь в салон и готовясь встать.

Граф удержал её, легко коснувшись руки.

— Оставьте, — сказал он, — говоря о тайных делах, я предпочитаю отворенные двери: за ними никто не подслушивает. Так вот: ведутся переговоры между императором Наполеоном и голландским королём об уступке Люксембурга Франции.

Маркиза подпёрла головку рукой и не сводила глаз с губ собеседника.

— Эти переговоры не должны иметь никакого успеха, — продолжал граф. — Берлинский кабинет ничего не знает о них, надобно как можно скорее уведомить его, и притом так, чтобы не возбудить подозрения, что извещение послано отсюда.

— Но как я могу? — удивлённо вскинулась маркиза.

— Кажется, — продолжал граф, — ни здесь, ни в Голландии не предполагают, что эти переговоры могут привести к серьёзным неудовольствиям и войне, которая способна охватить всю Европу. Если бы голландский король узнал о последствиях этих тайных переговоров, он бросил бы их, потому что не любит войны и особенно боится вражды с Пруссией, которая поставит его владения между двух огней.

— Но я всё ещё не понимаю, как я…

— Я нахожу, — продолжал граф с лёгкой усмешкой, — что ваш экипаж не соответствует роскошной обстановке дома — ваши лошади не достаточно хороши, и масть их мне не нравится.

Она посмотрела на Риверо с немым удивлением и покачала головой.