Европейские мины и контрмины

— Правду сказать, вы удивляете меня, маркиза, — проговорила мадам Мюзар, с глубоким вздохом и мрачным взглядом, — удивляете меня своим знанием политических дел, от которых я так далека!

— Прошу извинить меня, — сказала маркиза, готовясь встать. — Я задержала вас, и раз вы не желаете уступить лошадей…

— О, пожалуйста, маркиза, — отвечала мадам Мюзар, останавливая Антонию жестом. — Мне доставляет редкое удовольствие беседовать с вами. И, действительно, — продолжала она задумчиво, — эта опасность войны, если таковая существует…

— Если существует? — вскричала маркиза с живостью. — Она явится, как только в Берлине проведают об этом люксембургском деле. Правда, нельзя запретить императору купить герцогство, но можно запретить голландскому королю продать его: нападут на Голландию, и император будет принуждён защитить бедного короля, если только…

— Если только? — повторила мадам Мюзар, едва переводя дыханье.

— Если только, — продолжила маркиза с улыбкой, — император силой не возьмёт Люксембург, а Пруссия — Голландию. — Антония пожала плечами. — И тогда число бедных королей, без трона и владений, вырастет на ещё одного. Однако мы очень смешны: две женщины толкуют о политике.

Мадам Мюзар задумчиво потупила взор.

— Всё это мало интересует меня, — сказала она наконец. — Но у меня есть друзья в Голландии. Только я никак не могу понять, откуда вы, маркиза, получили столь точные сведения?

— О, — отвечала та, — об этом упоминал один из моих друзей — человек, близкий к Тюильри. Но, — прервала она свою речь, — я, быть может, была неосторожна — он говорил мне, что ещё никто не знает об этом.

— Я воплощённое молчание, маркиза, — с живостью заверила её мадам Мюзар, комкая в руках кружевной платок. — Всё это мало интересует меня, но если случится война, это ведь такой ужас! А ваш друг… — прибавила она нерешительно, — не знает ли способа предупредить войну?

— Ах! — воскликнула маркиза. — Разве вы не знаете мужчин? Он не боится войны, напротив, желает её. Впрочем, по его словам, какое нам дело, что Пруссия овладеет Голландией, лишь бы нам достался Люксембург. Виноват будет король: сообщив вовремя в Берлин о своих переговорах, он, быть может, избежал бы неприятностей, но теперь дипломатическое соглашение невозможно. Однако я не смею дольше отнимать у вас время, — прибавила Антония, снова делая вид, что хочет уйти.

— Маркиза, — сказала мадам Мюзар, взглянув на свою гостью, — я не исполнила вашего желания. Быть может, я дурно поступила, не выказав большего расположения к совершенно чужой здесь даме Вы знаете… — продолжала она, протягивая маркизе руку, на которую та удивлённо и нерешительно опустила свои тонкие пальцы, — вы знаете, что есть симпатии, которым нельзя не покориться. Позвольте же сказать, что в течение нашего минутного разговора я прониклась такой симпатией к вам.

Антония с невинной улыбкой взирала на неё, но в её взгляде можно было прочесть, что для неё не новость — возбуждать к себе симпатию.

— И в доказательство внушаемого вами чувства, — продолжала мадам Мюзар, — позвольте мне отойти от своего правила и уступить вам лошадей, чтобы такая прекрасная и умная дама имела достойный её экипаж.

В глазах маркизы загорелась детская радость.

— В самом деле? — вскричала она со смехом. — Вы не шутите?

И в свою очередь схватила руку мадам Мюзар и от всего сердца пожала её.

— Лошади принадлежат вам, — сказала хозяйка дома, — но с одним условием…

Маркиза любезно кивнула головой.

— Чтобы мы, — продолжала мадам Мюзар, — виделись теперь не в последний раз, чтобы вы позволили мне посетить вас и возбудить в вашем сердце то же чувство, какое я питаю к вам.

— Я всегда рада буду видеть вас у себя, — отвечала гостья несколько сдержанно.

Госпожа Мюзар как будто не заметила этого горделивого тона и сказала с лучезарной улыбкой:

— Таким образом я выиграю больше, чем потеряю на своих лошадях.

— Однако, — сказала маркиза, вставая, — остаётся решить ещё один вопрос — о цене…

— Наша дружба началась слишком недавно, — прервала её мадам Мюзар, — чтобы я могла предложить вам эту упряжку в доказательство моей симпатии. Кажется, я уплатила по десяти тысячи франков за лошадь — мой управляющий выпишет счёт и я буду иметь честь представить его вам.

— Итак, дело решено, — сказала Антония с весёлой улыбкой. — О, как я рада, что у меня наконец есть приличный экипаж!

И с детской радостью захлопала в ладоши.

— Я не смела предложить вам своих лошадей, — сказала хозяйка, — но вы не можете отказаться принять от меня небольшой подарок на память о нашем первом знакомстве.

— Царица цветов — царице красоты! — заявила она, сорвав едва распустившуюся розу и протянув её гостье.

— Прелестно! — вскричала маркиза, понюхав розу и приколов её себе на грудь. — Мне совестно, — сказала она, — что не успела я высказать просьбу, а вы уже исполнили её. До свиданья! До свиданья!

Антония снова пожала руку госпоже Мюзар и направилась к двери.

Мадам Мюзар проводила её до порога и простилась с самой любезной улыбкой.

Камердинер довёл маркизу до кареты.

— В Булонский лес! — объявила она лакею, и карета помчалась.