Европейские мины и контрмины

— Конференции? — воскликнул он. — Какая может быть тому причина?

Граф Бисмарк взял депешу графа Перпонхера, лежавшую пред ним на столе, и, заглянув в неё, сказал:

— Голландский король сообщил нашему послу в Гааге о готовящейся продаже Люксембурга Франции…

Лорд вскочил.

— Стало быть, — сказал он, — была доля истины в тех слухах, которые недавно стали появляться в газетах и которые потом опровергались как неосновательные?

— Вероятно, так, — сказал Бисмарк спокойно. — Существование Люксембурга утверждено международными трактатами; следовательно, раз прекратил существовать немецкий Союз, и в отношении Люксембурга должны произойти некоторые перемены, то должны собраться державы, подписавшие указанные трактаты, и дать новые гарантии. До тех же пор status quo[21] должно оставаться неприкосновенным.

— Но это может привести к серьёзному столкновению! — вскричал в испуге лорд.

— Конечно, да, если не вмешаются европейские державы, — отвечал граф с непоколебимой твёрдостью. — Мы не уклонимся от такого столкновения, о котором я сожалел бы и до коего, без сомнения, никогда не довёл бы. Впрочем, — продолжал он после минутного молчания, — вы, кажется, немало заинтересованы в этом: Люксембург есть шаг Франции к Бельгии, и рано или поздно то или другое французское правительство…

— Вы ничего не имеете против того, чтобы я конфиденциально сообщил в Лондон о нашем разговоре? — спросил лорд.

— Напротив, — ответил граф. — Сообщите конфиденциально или официально — я не хочу скрывать ни самого дела, ни своего мнения о нём. Мне будет приятно знать точку зрения вашего правительства на этот счёт, особенно если она будет согласовываться с моей.

Лорд Лофтус встал.

— Опасность для спокойствия Европы, — сказал Бисмарк невозмутимо, — может явиться тогда только, когда факт свершится без участия держав, подписавших трактаты.

— Я буду просить лорда Стэнли немедленно обсудить вопрос! — сказал лорд Лофтус, прощаясь с первым министром, который проводил его до дверей и потом пригласил Бенедетти войти в кабинет.

Французский посол занял место, которое только что освободил лорд Лофтус.

— Вас редко видно, дорогой посланник, — сказал граф Бисмарк приветливо. — Уже давно я не имел удовольствия беседовать с вами.

— Вам известно, граф, — отвечал Бенедетти, — что я был нездоров… Я только для того возвратился, чтобы не пропустить дня рождения его величества, и должен был беречь себя. Впрочем, при настоящем глубоком спокойствии Европы не многие предметы требуют обсуждения.

Граф не отвечал, но спокойно и пристально смотрел на посланника.

— Меня беспокоит только один пункт, — продолжал Бенедетти, — а именно Восток. Дела в Сербии принимают весьма серьёзный оборот, а положение Австрии, кажется, не позволяет поддерживать порядок на Балканах. Мне хотелось бы думать, что все европейские державы, и особенно Пруссия в своей новой форме, должны добиваться того, чтобы русская политика не делала успехов в устье Дуная, ибо всякая потеря Турции усиливает могущество России.

— Дорогой посол, — сказал граф Бисмарк равнодушным тоном, — признаюсь, я слишком занят устройством несколько запутанных германских дел, чтобы следить за отдалёнными вопросами, которые притом не требуют немедленного решения. — Вам известно, — продолжал он, едва прищурив глаза, — что я никогда не читаю корреспонденции константинопольского посла?

По лицу Бенедетти скользнуло выраженье изумления, на губах мелькнула улыбка.

— Если вам поручено, — продолжал граф Бисмарк, — узнать моё мнение о каком-либо специально восточном вопросе, то я попрошу вас конкретизировать этот вопрос и дать мне время обсудить его.

— Я не имею такого поручения, — отвечал посланник, — однако же интерес всех держав в этих вопросах…

— Если Россия действительно задумывает или готовит какой-либо шаг на Востоке, — сказал граф Бисмарк, — это, безусловно, затрагивает интересы других держав, и, — прибавил он, встав и устремив на посланника твёрдый, проницательный взгляд, — само собой разумеется, подобный шаг не может быть сделан без ведома и согласия Германии.

Бенедетти молчал.

— Мне очень приятно ваше посещение, — сказал граф спокойным тоном после небольшой паузы. — Быть может, вы разрешите загадку, которой я никак не могу понять?

Бенедетти слегка поклонился и вопросительно поглядел на первого министра.

— Граф Биландт, — продолжал фон Бисмарк, не сводя с французского дипломата проницательного взора, — просит у нас оказать голландскому кабинету содействие в переговорах, которые поведёт последний с Францией относительно уступки ей великого герцогства Люксембург.

Бесцветное лицо посланника стало ещё бледнее, в глазах сверкнула молния; он быстро опустил глаза и дрожащими губами произнёс:

— Граф Биландт? Нидерландское правительство? Люксембург? Ничего не понимаю!

— И голландский король, — продолжал граф Бисмарк, — также сообщил нашему послу об этих переговорах.

— Голландский король?! — вскричал Бенедетти, в голосе которого прозвучали негодование и удивленье.