Европейские мины и контрмины

— Сопоставив состояние Ганновера и южногерманские условия, — продолжал Мутье, — ведя войну таким образом, чтобы одна армия, поддерживаемая флотом, стала действовать из Голландии на Ганновер, а главная армия двинулась, по примеру Моро, с юга и, достигнув южногерманских границ, предъявила альтернативу: союз или неприятельское вторжение, то ваше величество должны согласиться, что эти шансы гораздо выгоднее всяких союзов и обещаний европейских дворов. Пруссии столько потребуется войск для надзора и подавления внутренних врагов, что у неё останется очень мало сил, чтобы действовать против наших армий.

Император улыбнулся.

— Мой министр иностранных дел строит военные планы. Вы, верно, вы говорили с маршалом Ниэлем?

— Правда, я немного порасспросил маршала, — отвечал маркиз, — однако изложенный мной план похода настолько же вытекает из политической, насколько из военной точки зрения.

— Правда, эти же мысли принадлежат и Ниэлю, — сказал император более сам себе, чем обращаясь к собеседнику, — только нужно повременить, он ещё не готов… И он хочет предпринять зимний поход!

— Итак, ваше величество решились действовать серьёзно и без снисхождения? — спросил министр.

— Без снисхождения? — переспросил император. — Это не улучшит нашего положения: мы должны избежать упрёка в поджигании политического здания Европы, да и положение ещё не совсем ясно. Граммон приедет сюда?

— На этих днях, — отвечал маркиз. — Судя по письму, я ожидаю его даже сегодня.

— Нетерпеливо желаю говорить с ним, — сказал император, — этот фон Бейст делает из Австрии такую сложную машину, что кажется, сам собьётся с толку и не будет в состоянии управлять своим оригинальным механизмом. — Кстати, — перешёл император к другому предмету, — Австрия ведёт замечательную игру на Востоке, которая возбуждает во мне опасения! Неужели фон Бейст, которому иногда приходят в голову странные опыты и мысли, хочет восстановить старый, так называемый Священный союз, который мы расторгли с таким трудом? Он делает России замечательные авансы: пересмотр трактата 1856 года.

— Ваше величество сами согласны на этот пересмотр, — заметил маркиз.

— Если я имею основание к соглашению с Россией, — сказал император, улыбаясь, — то нет никакой надобности, чтобы фон Бейст приписал себе заслугу этого соглашения. Надобно во что бы то ни стало избегать восточной коалиции; она, по логической необходимости, обратится против нас.

— Следовательно, мы должны объявить себя против австрийского предложения? — спросил Мутье.

— Этом самым мы вызовем то, чего хотим избежать, — сказал император, покручивая усы, — нам не следует ни относиться враждебно к России, ни терпеть, с другой стороны, чтобы восточный вопрос имел какое-либо безразличное разрешение или окончился временной сделкой. Нам нужно опередить Австрию! — прибавил он после краткого размышления.

Маркиз удивлённо вскинулся.

— Предложить столько, чтобы… всё осталось по-старому! — сказал император, улыбаясь.

— А! — произнёс маркиз, кивнув несколько раз головой.

— Предложим отделить совершенно от Турции и присоединить к Греции Кандию, Фессалию и Эпир, с целью раз и навсегда положить конец тамошним неудовольствиям! Это встревожит Англию, и всё останется по-прежнему. Во всяком случае, Австрия не должна иметь никаких путей к иным союзам, кроме нашего!

Маркиз поклонился.

— Но, — сказал он потом, — я возвращаюсь к люксембургскому вопросу: ваше величество приказывает, чтобы наш язык был твёрд и энергичен?

— Последуем примеру нашего противника, — сказал император, — и будем сперва холодно-сдержанны, не станем горячиться преждевременно. Вопрос поступит на рассмотрение европейской конференции, её никак нельзя избежать. Потому не станем заходить слишком далеко.

— Но государь! — вскричал маркиз. — Не придётся ли нам потерпеть нового морального поражения?

— Мы выиграем время, — сказал император с приветливой улыбкой. — А время много значит.

Мутье с недовольным видим закусил усы.

— Впрочем, — продолжал император, — мы должны подготовить между тем какое-нибудь энергичное действие. Прошу вас, мой дорогой маркиз, уговориться с Лавалеттом о том, чтобы подействовать через прессу на общественное мнение, дабы раздался национальный голос. Было бы также хорошо, ускорить военное преобразование и двинуть к границам несколько отрядов. Об этом я немедленно переговорю с военным министром!

Лицо маркиза прояснилось.

— Лорд Коули предлагал услуги Англии, — сказал он. — Он также испрашивал аудиенции у вашего величества и, без сомнения, скоро будет здесь.

Наполеон пожал плечами.

— Где только нужно заглушить конфликт, хотя бы на шесть недель, там всегда можно рассчитывать на услуги Англии, — сказал он, — приняв его, я буду принуждён выслушать фразы, которые знаю наизусть! Прошу вас, дорогой маркиз, — прибавил он, — прийти опять, как только получите важные известия.

Министр встал, собрал свои бумаги и удалился, сказав с глубоким поклоном:

— Желаю, чтобы Франция могла на этот раз получить удовлетворение за Садовую.