Фабрика мертвецов

Смутные образы рассыпались следом за ними, призрачные изображения на миг зависали в воздухе… Неспешно шагающие меховые горы — мамонты! Грохот обтянутых кожей барабанов! И двое детей, ничего не видящих — их веки зашиты, — ничего не слышащих — даже рев рогов не может поколебать их спокойствия, — безучастно шли сквозь толпу людей в шкурах. К яме. Длиннобородый седой жрец, взмах копья… Наконечник с хрустом вошел в висок мальчишке, пробил насквозь и вышел… из виска девочки. Они рухнули в яму, вдвоем, соединенные навеки одним ударом. Люди вокруг ямины заорали, потрясая копьями, их вопль отразился от небес. И сыпались, сыпались в ямину меха и шкуры, костяные ожерелья и наконечники стрел — прямо на вытянувшиеся на дне детские тела. Плечом к плечу, виском к виску, в медленно разгорающемся вокруг лунном блеске…

…Лунный блеск вдруг скатился вниз, как пролитая на оконное стекло вода. Две детские фигуры зависли в воздухе на фоне бревенчатой стены дома-крепости — изогнувшись, словно нанизанные разом на невидимое копье. Зашитые грубыми стежками веки впервые дрогнули, точно пытаясь подняться, по телам прокатилась дрожь, на безучастных лицах мелькнул отблеск эмоций… Митя даже не понял — каких. То ли страха, то ли… облегчения? Лунный блеск вспыхнул еще раз, последний, окутывая тонкие фигурки, и пропал вместе с ними, рассыпался бликами.

Когда погасла последняя искра, не осталось ничего.

Рыжая мара извернулась в воздухе, посмотрела на замершего внизу Митю, хрипло то ли каркнула, то ли расхохоталась и, тяжело взмахивая крыльями рванула вверх, навстречу опускающимся на двор сумеркам.

Глава 45. Местные и пришлые

С протяжным, душераздирающим скрипом дверь в дом обвисла на одной петле и вдруг осыпалась древесной трухой. Тонкая струйка праха потекла через порог. Дом-крепость с тягостным скрипом просел на угол.

С грохотом рухнули ворота.

— Митька! — заорали с другой стороны, из вдруг вернувшегося мира, и, словно подстегнутый этим криком, Митя ринулся в разрушающийся дом.

Вокруг все сыпалось. Рассыпались в прах цветные коврики под ногами. Опадающими листьями срывались со стен ярморочные литографии. Гниль охватывала сундуки и поставцы, черно-зелеными разводами бежала по деревянным стенам. В доме перекликались тревожные голоса — кто-то из домочадцев Бабайко все же уцелел. Мимо, захлебываясь рыданиями, проскочили уже виденная баба с ребятенком. Мите не было до них дела, он мчался по… он вдруг понял, что бежит по следу как пес, по четкому даже не запаху — чувству. Чувству смерти. Тот, кого ему так хотелось догнать, был живым, но… его словно покрывал слой костной пыли и могильной земли. Тот, за кем он бежал, был… виновен.

И зачем этот самый виновный ему нужен? Да вовсе незачем, не его это дело… если только… если только это не Алешка Лаппо-Данилевский! Из груди у Мити вырвалось что-то вроде сдавленного рычания… и он ринулся вперед. Скорее, скорей! Не зря же поганец здесь в плаще и шляпе Рокамболя изображал, наверняка его лица никто не видел. Если он каким-то чудом улизнет — Митя лишится удовольствия спровадить поклонника Лидии на каторгу! Разом с его батюшкой! Митя понесся вихрем, каким-то чудом огибая груды праха и перескакивая ямины в насквозь прогнившем полу. Впереди мелькнул край черного плаща — знакомая фигура перемахнула подоконник. Митя вскрикнул от азарта и прыгнул следом.

Волна пара окутала его, напрочь закрывая видимость, а когда развеялась, он понял, что в погоне за улепетывающим «Рокамболем» проскочил весь дом и теперь стоит на заднем дворе. А отчаянно плюющаяся кипятком паро-телега мчится прямиком на рассыпающийся от гнили забор. Митя вскрикнул снова… Вперед, вперед, у него еще есть шанс! Один прыжок — и он в кузове, задрать Алексею его же собственный плащ на голову и приложить кулаком… Скорее, иначе тот уйдет и причастность не докаже…

Чудовищный удар сбил Митю в прыжке. Мир перед глазами перевернулся, забор встал «вверх ногами», Митя покатился по земле… Удары кулаков посыпались, казалось, со всех сторон.

— Получай, получай! — Лицо Ингвара было красным, безумным, отчаянным. — Ннна, предатель!

Митя коротко, без замаха всадил выпрямленную ладонь Ингвару под печень. Руку прострелило болью от кончиков пальцев до локтя, зато Ингвар только хрипло охнул и скорчился, поджимая кулаки к груди.

Митя шумно выдохнул, свалил с себя съежившееся от боли тело, и с трудом поднялся на четвереньки. В заборе зиял пролом. Тарахтение паро-телеги доносилось издалека и казалось издевательским. Все, не догнать.

Митя, пошатываясь, поднялся, посмотрел на скорчившегося у его ног Ингвара. Криво усмехнулся: из-под разорванного ворота блузы виден был след от цепи на шее.

— Надо же, как мы похожи… — пробормотал Митя, поколебался мгновение и все-таки саданул носком сапога Ингвару в бок. Для большего сходства. Потер грудь и собственные бока — кулаками немчик бился больно.

— Между нами ничего общего! — неукротимо прохрипел Ингвар. — Я… Я расскажу, как вы меня бросили, трус! Если бы не брат и Аркадий Валерьянович… Но они узнают про вас все! И Лидия тоже!