Фабрика мертвецов

– Маленькая я, кнут – не по закону! – Девчонка ощерилась зло, по-крысиному.

– Убивать – по закону? Мертвых поднимать – по закону? – взъярился Митя: последнее бесило особенно. Вот хотелось быть сдержанным и равнодушным, хотя бы внешне, но… не получалось. Его трясло от ярости и омерзения, сильнее даже, чем когда он увидел свой изувеченный гардероб! – На тебя и розог хватит, а вот семейству твоему… Есть ведь у тебя семейство? Наверняка есть, на сиротку не похожа. Вот с них его высокоблагородие и спросит, да не так, как я с тебя, а как положено. Замешаны ли? А не замешаны, так знали ли? А ежели знали – почему не донесли?

– Они ни при чем. – Девчонка с мрачной угрозой глядела на него исподлобья, и глаза ее поблескивали, будто волчьи.

«А ведь ей страшно!» – с ликованием понял Митя, и было это ликование так сильно, что на миг проснувшийся в нем самом страх погас, как залитая водой свеча.

– Кто ж поверит? – улыбаясь особенно гнусно (день перед зеркалом – эта улыбочка ему легко далась!), процедил Митя.

– Не можу я тебе ничого сказать! – уже окончательно сломавшись, взмолилась девчонка.

– А показать? – мгновенно ухватился за ее оговорку Митя.

Стояла. Молчала, ленту линялую в косе теребила. Наконец тягостно вздохнула и едва слышно шепнула:

– Бери коня своего железного и на кладбище приезжай, что за деревней. Дорогу найдешь? У ограды тебя ждать буду.

– На кла-адбище? – недоверчиво усмехнулся Митя. Просто роман тайн. Деревенский. – Небось, в полночь?

– Зачем в полночь? После заката приходи, в полночь уже поздно будет, – рассудительно сказала девчонка и отвернулась прочь, давая понять, что разговор окончен.

– И что мы на кладбище делать будем? – все еще с усмешкой спросил Митя.

– Бабку провожать, Оксанину Ну Оксана… яка тебя з ночной вазы молоком поила. У их семейства долги дюже большие… Только смотри ж… – Она погрозила ему тощим кулачком. – Батьке своему донесешь – ничего не узнаешь, уж я позабочусь! – И пошла прочь, волоча свою тяжеленную корзину, неспешно огибая снующих по двору людей. Те скользили мимо нее взглядами, будто и не видели. Или и вправду не видели?

– Панычу, вы ще тут? Коня своего железного ще не обиходили. Подмогнуть, може? – из-за стального плеча автоматона выглянул удивленный урядник, и пришел он явно не от конюшни, а со стороны дома.

Только тогда Митя задумался, сколько он и девчонка простояли посреди двора и почему их никто не потревожил?

– Свенельд Карлович до кабинету зовет: откушать чем Бог послал, – продолжал болтать Гнат Гнатыч. – В столовой накрывать не стали – Катерина-то здешняя думала, хозяева с гостевания ден пять не вернутся, от и не готовила ничего. Да и то сказать… – урядник вздохнул. – При старом пане, першом муже Анны Владимировны, как уедут по соседям, так пока всех не напроведываются, на вечерах не напляшутся, у кажной роще пикник с дамами не устроят, ну и дебош в деревне, уж без дам… Домой не вертаются! А и вертаются, так не своими ногами – на телеге привезут! Ото был пан так пан! Справжний! – в его голосе звучало восторженное восхищение.

– Как же нарушение порядка? – поинтересовался Митя.

– Тю! Так то ж паны, не мужики какие: сами нарушат, сами и заплотют. И мужикам с того кой-чего перепадает… ну и нам прибыток, не без того!

Митя остался невозмутим. Урядник вздохнул: не понял, чего паныч питерский насчет его откровений думает, а понять хотелось. Через паныча и до батюшки его подобраться можно: прощупать, чего ожидать от нового начальства и есть ли способ то начальство… умилостивить. А решит мальчишка отцу о словах неосторожных донести – так и отпереться завсегда можно.

Митя усмехнулся: ему были понятны эти простенькие провинциальные хитрости. Ни размаха, ни блеска, ни серьезной интриги. И это – после Петербурга и причастности к тайнам двора? Почти причастности…

– Говорят, предыдущий хозяин имение и разорил, а Свенельд Карлович восстановил.

– Так разоряться – це ж самое панское дело и есть! Негоже панам гроши считать, не купцы! – наставительно сообщил Гнат Гнатыч. – А от Свенельда Карловича и положения к праздничку не дождешься. Вот увидите еще, как обживетесь: он и исправнику с полицмейстером внимания не оказывает, а как надо чего, так законников нанимает вместо того, чтоб те ж самые гроши хорошему человеку поднести за помощь. Эх! Что там казать… – махнул рукой урядник. – Не пан, как есть не пан.

– Так он и сам признает, – напомнил Митя.

– Вот и нечего было в помещики лезть! – досадливо огрызнулся Гнат Гнатыч. – Немец-перец-колбаса…

Урядник остановился у парадной двери: за время разговора они успели и автоматон поставить в стойло, и к дому вернуться.

– Вы до кабинету идите, паныч, а я уж до кухарки. Пан Штольц хоча и не пан, а простого урядника з собою за стол не посадит. Честь имею! – Коснулся фуражки и заспешил обратно на задний двор, к столам.