Фабрика мертвецов

Митя задумчиво поглядел ему вслед: что б ни творили с мертвяками господа Лаппо-Данилевский и Бабайко, уездная стража б заметила. Если, конечно, им, как тем же покойникам, глаза деньгами не закрыли. Да не по серебряной монетке на каждый, а по целой стопке. Казначейских билетов. А урядник подношения любит. Есть о чем подумать.

Глава 31 Под свечами Яблочкова

Митя с любопытством оглядел парадный вход в дом. Митину… отцовскую усадьбу украшали колонны – краска на них облезла, и было ясно, что это не мрамор, а выкрашенное под мрамор дерево. У Шабельских на парадном крыльце возлежали два льва – и впрямь мраморных, но с мордами облупившимися и отколотыми хвостами. Здесь же на тумбах перед широким крыльцом красовались две грубо вытесанные статуи – едва намеченные контуры позволяли опознать в них женские фигуры. От статуй веяло бесконечной и жуткой древностью… а прямо над ними возвышались кованые фонари. Приходилось признать, контраст древности и времен нынешних выглядел весьма… тонко. Даже аристократично.

Зато внутри его никто не встретил: сдается, вся здешняя прислуга разбежалась по собственным делам, нимало не интересуясь вернувшимся прежде срока хозяином. Да и за хозяина господина Штольца, похоже, никто здесь и не считал. Все же слуги – ужасные снобы, всегда рады указать место тем, кого считают недостойными. Когда после смерти татап отец получил повышение и они перебрались в Петербург, Митя начал часто гостить у Белозерских. Его отправляли в детскую к кузенам, где гувернантка и даже горничные весьма явственно показали, что «полицейского сыночка» они настоящим барчуком не считают. Далеко не сразу обнаруживший это дядюшка рвал и метал: рвал рекомендации, без которых враз уволенных девиц ни в один приличный дом не примут, а метать… метать не пришлось, увидев его закаменевшее в ярости лицо, те сами бежали из дома. Ну так Митя же – сын настоящей Кровной Княжны, пусть сам и не Кровный, а Штольц кто? Всего лишь «немец-перец». И соответствовать даже не старается. Братец его младший так и вовсе полнейший моветон. Даже удивительно, что таких успехов смогли достичь.

Митя шел по дому, ревнивым глазом подмечая каждую деталь: стулья под аккуратными серыми чехлами с пышными бантами, старинные буфеты, бюро с гнутыми ножками – не столь изысканно и дорого, как в поместье Белозерских, но тоже весьма достойно. А ведь когда-то было еще достойнее: на старинных шелковых обоях виднелись прямоугольные пятна – наверняка раньше там висели картины, распроданные, когда имение начало разоряться. А вот охотничьи трофеи остались: видно, покупателей на головы зубров и старые волчьи шкуры не нашлось. Кипы журналов – германских и российских – наверняка самого Штольца. Новейший германский каталог паровиков Митю заинтересовал, а на агрономический журнал он скривился.

– Митя, где ты там застрял? – Из приоткрытых дверей выглянул отец и тут же кивнул: – А, понятно, возле журналов я застрял тоже. Даже завидую Свенельду Карловичу: есть что почитать по вечерам. Обязательно попросим парочку; надеюсь, господин Штольц будет так любезен…

Митя посмотрел на отца с возмущением: читают по вечерам только те, кого никуда не приглашают! Он перелистнул «Отчеты Императорской археологической комиссии», коснулся новехонького, пахнущего типографской краской томика под названием «Киевская старина» и небрежно уронил его обратно.

– Скука какая… Я просто кабинет искал. Совершенно не у кого спросить: прислуга не балует вниманием… гостей господина Штольца, – с достоинством сообщил Митя, заходя внутрь.

Он не оглядывался, но знал, что отец у него за спиной снова осуждающе качает головой. Ну да какая разница: отец не одобрит его, что бы он ни делал. А так хоть на вспыхнувшую физиономию Ингвара можно полюбоваться.

– Может, вам в деревне поискать кого-нибудь, чтоб и на пароконе с вами ездил? – делано-сочувственно пробормотал Ингвар. – А то ведь заблудитесь в здешних степях… раз уж в доме сами, без прислуги, дорогу найти не можете.

И как назло, ответа, вот такого, чтоб отбрить начисто, в голову не приходило.

– Благодарю. – Пришлось просто подпустить в голос холоду. – Пароконь – слишком ценная вещь, чтоб доверять его… «кому-нибудь». Да вы и сами все понимаете… недаром на паротелеге ездите. – И нет, не усмехаться, а лишь мазнуть взглядом, будто сомневаешься, что у собеседника хватит ума понять заключенный в словах намек.

Надо же, понял! Покраснел, кулаки стиснул… становясь невероятно, пугающе похожим на… покойного Гришку. Не того, что, раззявив пасть с острыми, как шилья, зубами, с ревом лез на автоматон… а живого и такого же… глупого. Все на место Митю поставить пытался…

Стало как-то… неприятно. Хотя казалось бы, что Мите за дело хоть до Гришки, хоть до Ингвара… Разве что изобилие наглых выходцев из низов в здешних землях несколько раздражало.