Фабрика прозы: записки наладчика

По мне, так это, скорее всего, была ОПГ. Но и это неправильно. Это сектанты, не розенкрейцеры, не либертины и не мафиози. Это просто дорвавшаяся до власти политическая партия (пускай и «нового типа», скорее «активистская», чем «электоральная»).

И судить о них надо как о партии, и их судить как партию, как политических деятелей, а не как религиозных фанатиков. Иначе – мы влипаем в смоляное чучелко.

Вот пример. Слезкин пишет о последних часах жизни Сергея Миронова, палача Сибири, который ради возможности истреблять людей изобрел «Сибирскую повстанческую армию» и был едва ли не рекордсменом СССР по числу расстрельных приговоров. История чисто сталинская по драматургии. После отставки Ежова он беспокоился о себе. Но потом его с женой пригласили в Кремль на новогодний банкет, как бы показав, что к нему вопросов нет. Но 6 января 1939 года (был выходной день, хотя пятница) вдруг позвонили из Наркоминдела и попросили срочно приехать «по вопросу концессии о рыболовстве с Японией». Он понял, в чем дело, поехал – но на полдороге оставил машину и девять часов бродил по Москве. С пяти вечера до двух часов ночи, когда все-таки решил сдаться (хотя маузер был с собой). Его жена пишет об этом со всей нежностью – дескать, он не хотел кончать с собой, потому что тогда бы он как бы подтвердил свою вину и тогда его семья пострадала бы (с. 769–770).

«Что Миронов делал в течение девяти часов в заснеженной Москве и что он думал о невиновности и справедливости, остается загадкой», – пишет Слезкин. На презентации 21 марта в лектории Музея Москвы автор сказал, что «эти девять часов делают обер-палача Миронова отчасти как бы и даже мучеником».

Странное дело. Можно ли то же самое сказать о Гиммлере, который сутки или чуть более пробирался в Данию под чужим именем, в виде жалкого полуслепого инвалида? А на вопрос, что Гиммлер думал в эти часы, – ответ простой. То же, что и Миронов: как бы спасти свою шкуру.

Но это так. Вкусовое. Книга прекрасная, полезная, захватывающая. Во всем, кроме этой странной фантазии про «религиозную секту ВКП(б)». Фантазия оправдания… Ох.

11 апреля 2019

Наслаждаются. «К юбилею Набокова единственный в мире музей Набокова празднично уничтожают. В доме, где родился писатель, активно отбивают лепнину и деревянные украшения под предлогом обустройства музыкальной школы», – пишет Евгения Коробкова.

Мне кажется: кто это приказывает и кто это делает – не просто неумные администраторы и тупые исполнители. Мне кажется, эти люди испытывают садистические оргазмы, когда уничтожают что-то изящное, старинное, драгоценное – и при этом чужое. Это сродни чувствам, которые испытывает пилот бомбардировщика над старыми кварталами города, с дворцами и церквами. Или «пальнем-ка пулей в святую Русь».

17 апреля 2019

Новый жанр: миленькие трагедии. Это когда всё ужасно-ужасно-ужасно (муж/жена бросил/а, с работы выгнали), но потом стоишь у окна, смотришь, как под дождем бегут какие-то дети, и вдруг чувствуешь, что жизнь только начинается…

И тут звонит телефон!

* * *

Мой друг Дима Быков опасно заболел. Дима, выздоравливай!

19 апреля 2019

Литература, дача, обед и сосед. В первой половине сентября 1956 года Пастернак получил из редакции «Нового мира» предельно резкий отказ в публикации своего романа, подписанный в том числе и Фединым.

А 20 сентября Борис Леонидович письмом пригласил своего старинного друга и соседа, как обычно, отобедать на даче. Причем, чтобы не ставить Константина Александровича в неловкое положение, специально предупредил:

«Дома ничего не знают о судьбах романа, о редакционном послании и т. д.»

Даже интересно – а Федин пришел обедать?

Пишут, что в день похорон Пастернака он занавесил все окна и запер все двери на своей даче (она была соседняя). Но это было через 4 года. А тогда – пришел ли? Если бы пришел, это было бы мило. Он бы сказал, прощаясь: «Ну ты же понимаешь, Боря…» А тот бы ответил: «Да, конечно, Костя…» Они бы обнялись.

«В конце концов, – думал бы Федин, идя по дачной тропинке, – мы же не одному Боре отказали в публикации. Нельзя же всё присланное печатать. Вот Льву Толстому сначала отказали печатать “Войну и мир”, и он переработал текст…»

«В конце концов, – думал бы Пастернак, стоя на крыльце, – у меня один раз уже отпечатанную книгу пустили под нож, это еще хуже. Но я не умер, не отчаялся. Жизнь прекрасна, несмотря ни на что. Костя – ее неотъемлемая часть, значит – он прекрасен тоже…»

20 апреля 2019

Почему народ любит Сталина? Потому что СМИ ему (народу) сказали, что он (народ) его любит, обожает, уважает, «ценит, несмотря на» и т. п.