Фабрика прозы: записки наладчика

Павка! Александр Молчанов заметил, что одного из героев повести Гайдара «Школа» (1929) зовут Павел Корчагин, как главного героя романа Островского «Как закалялась сталь» (1932).

А вот я в начале семидесятых попал в больницу, и там у нас был один парень. Единственный на весь этаж в настоящих джинсах и с длинными волосами. Небезуспешно приставал к юным санитаркам, а также к одной красивой медсестре, у них явно был краткий больничный роман. Парень несколько даже нарочитый в своей «стильности» и «клёвости», и говорил на тогдашнем жаргоне, сплошные «герлы», «шузы», «вранглеры» и «макнамары»… Звали его Павел Корчагин.

7 июля 2017

Dichtung und Lüge.

Когда я впервые прочел стихотворение Гумилева «Мои читатели» – то строку «человек, среди толпы народа застреливший императорского посла» представлял себе так. Какое-то маленькое государство, оккупированное империей. Какая-нибудь, условно говоря, Босния или Черногория. Жара. Ратушная площадь. Прибытие императорского посла. Жандармы. Ряженые девушки с цветочками. Посол держится хозяином. И вот тут из толпы выбегает юноша с револьвером и стреляет в посланника оккупантов… То есть я видел нечто прекрасное, героическое.

Господи, и каково же было мое разочарование, когда я узнал, что речь идет об убийстве Мирбаха, а этот человек – Яков Блюмкин. Убивший – вместе с напарником – безоружного немолодого человека в его кабинете.

* * *

Подлежащее и дополнение в русской поэзии абсурда:

М. Горький: «Тут гордость графини вдруг страсть одолела».

Игорь Холин: «На днях у Сокола дочь мать укокала».

Кто (что) кого (что) укокал или одолел? Но если у Холина это игра, то у Горького – словесная неуклюжесть.

* * *

Искусство портрета в советской литературе:

«Природа не обидела Захарова ни ростом, ни телосложением, ни лицом. Она щедро отпустила ему на всё. Статный, широкий в плечах, с хорошо развитой мускулатурой, он выглядел несколько старше своих двадцати пяти лет. Густые русые волосы, ниспадая крупными волнами на виски, еще сильнее подчеркивали плавность линий его высокого ясного лба, на котором, как два длинных пшеничных колоса, изгибались выгоревшие на солнце брови. Щеки Захарова были худые, впалые и при ярком электрическом освещении казались серыми, отчего лицо его выглядело утомленным».

Иван Лазутин, «Сержант милиции» (1957). Обратите внимание, что автору – 33 года!

8 июля 2017

«Коцебятина». Так с легкой руки русского писателя Дм. Горчакова (1758–1824) стали называть романтические мелодрамы – по имени самого плодовитого их производителя, Августа фон Коцебу (1761–1819) – того самого русского агента Коцебу, которого убил Занд, но мы не о том. Мы о коцебятине, которая актуальна и поныне. Сейчас она процветает в массовой прозе и особенно – в сериалах на канале «Домашний».

Почему коцебятина пользовалась тогда – да и теперь! – большим успехом? Пьесы такого рода очень фабульны. Более того, там не просто фабула, а интрига, то есть загадка или вопрос «чем дело кончится». Интрига тут заменяет сюжет (ибо сюжет включает в себя еще и психологию героев, и социальный контекст). Вместо характеров в таких пьесах своего рода маски, «амплуа»: благородный рыцарь, алчный ростовщик, невинная дева, пожилая сводня, честный простак… Поэтому эти пьесы сценичны – их легко играть. «Горе от ума» сценично, а «Чайка» – нет. «Горе от ума» можно сыграть плохо, но зал всё равно получит удовольствие от смешных и афористичных реплик. С «Чайкой» этот номер не пройдет. При чем тут современная массовая проза и сериалы? Да при всем. Но самое главное, конечно, – интрига. Story, как нынче говорят. Надо придумать такую story, чтоб уже неважно было, как она рассказана или сыграна, чтоб недостаток литературного (режиссерского, актерского) таланта перекрывался достоинствами захватывающей фабулы. Помните главный принцип коцебятины – интрига должна быть такова, чтоб пьесу ее можно было с одинаковым интересом смотреть и в хорошей постановке, и в плохой.

Писать пьесу или сценарий в расчете на хорошую постановку и игру – это творчески нечестно. Всё равно что писать роман в расчете на то, что его издадут в престижном издательстве, да еще дадут премию, и критики о нем будут писать взахлеб, – и вот тогда, значит, все поймут, что это «настоящая литература».

9 июля 2017

Появилось несколько – не менее четырех – прилежно документированных историй о небезупречном поведении недавно скончавшегося старого писателя Д.Г., который считался примером мудрости и гуманности. Особенно хороша одна история, не о политике (кто без этого греха в СССР!) – а о литературном рэкете. Думаю, это лишь легкая разминка перед грядущим рассекречиванием документов об осведомителях среди людей литературы и искусства. Держитесь, правдолюбцы.