Фадеев

До рассвета читали мы, наши дети, жены и другие односельчане (71 человек) и не могли оторваться от книги, пока не дочитали до конца. Шлем тебе, тов. Фадеев, наше партизанское спасибо за хорошую, правильную книжку о нас. Хоть и неловко признаться, ио когда прочитали нам, как белогвардейский выродок мучил рабочего Птаху, бил сапогом в живот, рвал тело шомполами, раскаленным болтом выжег рабочему человеку глаза, — прослезились партизаны, заплакали женщины. Сколько нашего брата замучили, как Птаху…

Лучше и не придумать, как Птаха сказал о беляках напоследок своей жизни: «Разве вы люди. Вы не люди, вы даже не звери. Вы выродки». И вот такие выродки стояли наверху нашей жизни, а нас — рабочих и крестьян — топили в крови за малейшую правду. Книга твоя — понятная и волнующая, тов. Фадеев. Побольше бы таких книг. Мы их на селе видим редко.

Хоть бы учителя, что ли, взялись за дело и почитали бы народу во всех деревнях такие книги. Не напрасно погибли тт. Лазо и некоторые другие герои, наши любимые боевые друзья. Мы их легко узнали под именами Петра Суркова, Игната Борисова.

Пусть знает контрреволюционная падаль, как живут теперь при Советской власти колхозники. Взять хотя бы наш колхоз «Красный охотник». Все колхозники имеют по корове, а кто по две. Живем сытно, чисто и в тепле. Одеваемся хорошо. Пошла у нас радостная жизнь, веселая, счастливая. И хотя за спиной у каждого из нас десятки годов, но крепки наши руки и зорки глаза. Пусть враг попробует сунуться к нам: мы вместе со своими сыновьями поможем Красной Армии бить врага.

Еще раз спасибо, тов. Фадеев, за приятное слово о партизанах. Шлем тебе привет ото всей деревни Майхе, которую ты описываешь в своей книге. Партизаны: Шелупайко Василий, Деменюк Филипп, Степан и Михаил, Дорошенко Никифор, Пономаренко Иван».

Теперь ясно, что взгляд Фадеева на страну социализма как на огромный дом согласия и мира на всех социальных этажах был проявлением страстной веры романтика в то, что его идеал (да и его ли только?), идеал миллионов, идеал лучших людей на земле не может, не должен терпеть жестоких деформаций.

Как показывает история литературы, романтики почти всегда идут от идеала к жизни, а не от жизни к идеалу. Это движение характерно и для Фадеева, и оно не только диктовало лучшие страницы его прозы, но порой и резко ограничивало диапазон его зрения, делало его взгляд слишком рационально выборочным.

Когда Фадеев узнал, что арестовано и немало его товарищей по подполью на Дальнем Востоке, он, как вспоминает Валерия Осиповна Зарахани, секретарь писателя, вышел на самого И. В. Сталина. Это случилось в 1937 году. Сталин сказал с неожиданной резкостью:

— С каких это пор советский писатель решил защищать врагов народа? У вас что, есть документы в их защиту? Или вы не доверяете органам?

Фадеев сказал, что он знает их по борьбе в годы гражданской войны как честных людей.

— Люди меняются, товарищ Фадеев. Таков закон диалектики. А врагов не надо защищать. Это безумие.