Фаюм

Она деланно поджала губы и постучала пальцем по лбу, однако теперь перевела. Впрочем, Илья засомневался, может быть, она там своему старику вообще что-то другое нарисовала. Затем минуту или две Комарович сидел неподвижно.

– У людей, мне кажется, вообще превратный образ другого сознания. Чужая душа – потемки, говорят. Особенно такая, как моя, – еще и за глухим забором. А я сейчас историю вспомнил. Арина мне рассказывала прошлой осенью. Сентябрь был теплым, она гуляла одна в сумерках – находит на нее иногда такое заброшенное настроение. У нас тут неподалеку есть большая роща: дубы, вязы, клены. И вот она возвращалась дорогой в поселок по краю леса, было уже поздно, стемнело. Вдоль дороги-то освещение провели, а там, за стеной деревьев, мир как будто кончался. И это было очень жутко: край мира, граница человека – лес, сплошной и черный, страшный, первобытный. Исполинское чудовище. Казалось, войти к нему – то же самое, что умереть. Но стоило только девушке свернуть с освещенной фонарями дороги, и ступить в эту чащу, и сделать вглубь всего несколько шагов, не оборачиваясь, – все переменилось. Взгляд стал различать отдельные деревья, прогалины, ветви, листву. И воздух вокруг задышал какой-то своей неведомой жизнью, прозрачной и нежной… Домой из леса Арина вернулась лишь за полночь. Я весь истрясся – она же мне и дочь, и мать, и сестренка – уже давно людей на поиски отправил. А эта авантюристка довольная прибежала, счастливая, глаза светятся! Говорит, думала, там мертвое все, а там самое живое. Там подлинное бессмертие и свежесть наслаждения – на последней границе, где соприкасаются жизнь и гибель. До утра сидела мне пересказывала. К чему ее история? Да к тому, что вот и я для посторонних – такое же чудище лесное. Они ведь не знают, чар никаких не нужно – достаточно просто войти внутрь и там оглядеться.

– Правда такое было? – спросил Илья, глядя на Арину.

– Правда, – коротко сказала она. Коснулась кнопки лежащего на столике смартфона. Взглянув на экран, быстро о чем-то сообщила жестами Комаровичу и поднялась. – Пора, все собрались уже, наверное. Если вдруг потом возникнут какие-то дополнительные вопросы, всегда будем рады ответить.

– А первый уже возник. – Илья тоже встал и шагнул к ней обняться. – Мы с тобой еще увидимся?

Арина кротко улыбнулась и протянула ему руку.

– Mon cher colonel, même si je suis une sorcière, je ne sors pas avec des morts.

– Нет-нет-нет! – Он, смеясь, замотал головой. – Давай сноску, это уже чересчур! Я дальше трех слов вообще не понял ничего.

– Тогда скажу иначе, – произнесла она с наигранным вздохом. – Я хоть и ведьма, но я не встречаюсь с висельниками.

3

Осторожный стук в дверь огорошил Илью – он никого не ждал. Маруся наверняка сначала позвонила бы, если уже вернулась. Соседи к нему не заходили ровно тысячу сто одиннадцать лет. Вызова с уличного домофона тоже не было. Илья недоуменно переглянулся с соузником и открыл дверь. На площадке стояла невысокая пожилая женщина.

– Здравствуйте, Илья, – негромко произнесла она. – Меня зовут Элиза Федоровна. Я мама Маши.

– Я знаю, – ответил он.

Пригласив ее в комнату, Илья вежливо поинтересовался насчет чая, кофе или воды. Она отказалась коротким жестом.

– Как ваше здоровье? Что обещают врачи?

– Все нормально, – сухо ответила Элиза Федоровна. – Врачи делают свое дело.

– Вы самолетом или поездом? К Марусе приехали?

– Нет, – сказала она. – Я приехала к вам.

Это был неожиданный поворот событий. Илья растерянно покопался в воспоминаниях последнего времени, но не обнаружил в их огромном, спутанном ворохе ничего такого, что могло бы привести эту женщину сюда. Нет, он не видел ни одной причины для ее визита. И поэтому терпеливо ждал продолжения.

– У меня дело чисто юридическое, – наконец произнесла Элиза Федоровна. Она говорила ровно, как будто озвучивала заученный заранее текст. Возможно, так оно и было. – Мы с мужем хотим оформить опеку над Настей. Для этого нужно согласие Настиного отца, отказ от претензий… В общем, бумаги – наш юрист уже все подготовил. По сути дела, для вас это ничего не изменит. Просто подпись в документе.

– Я не ее отец.

– Хотите честно, Илья? – неожиданно резко сказала она. – Мне вообще все равно, кто ее отец. Как сложилось – так сложилось. Но сейчас дело в том, что в Настином свидетельстве о рождении записаны вы. В графе «отец».

– Вот как?..

– Да, вот так. Для соцзащиты важно только это. И только поэтому я здесь, больше мне от вас ничего не нужно. Запись к нотариусу у нас на завтра в одиннадцать ноль-ноль. Давайте договоримся, где встретиться, и я пойду. Мне надо принять таблетки и пораньше лечь.

Илья встал на ноги и прошелся по комнате, она осталась сидеть.

– Подождите, Элиза Федоровна, как-то все это у вас… скоропостижно.

– Времени и так уже много прошло. Я приехала не объясняться тут с вами, Илья, и не уговаривать, а просто оформить документы, и все.

– А почему вы приехали одна? Иван Сергеевич не захотел вместе?

– Нет, – ответила она, – это я попросила мужа остаться дома с Настей и Сережей. Так всем будет спокойнее.