Факелы на зиккуратах (СИ)

– Я не знаю, что такое чудо, – на секунду задумавшись, ответил Фабиан. – Если вы объясните мне, что это, я скажу вам, верю ли я в них.

Ваан Лорман засмеялся, и Фабиан не смог найти чего-то в его смехе – искренности, непосредственности, что позволило бы ему вторить. А за ваан Лорманом засмеялся Арутюмов. Как будто нехотя, вынужденно, но затем увлекаясь и звуча вполне искренне. Эрдман вежливо улыбнулся и предпочел пригубить вина. Бокал удобно закрыл лицо, и не было заметно, что его губы кривятся в двусмысленной гримасе. Ваан Лорман, в достаточной степени насладившись вниманием, завел разговор на огульные темы: образовательная политика – очень округло, одновременно и хваля и ругая инстанции всех уровней, немного погоды, немного литературы, немного восторга в адрес современной молодежи. Фабиан пытался не концентрироваться на десерте полностью: пирог был вкусным; хотелось добавки, но и наставления матери помнились очень хорошо: не спешить, чтобы не приняли за плебея, даже если от голода желудок в узлы скручивается, относиться к еде с уважительным снисхождением, не более. Фабиан и не спешил, отвлекая себя изучением голосов учителей. Они говорили по-другому, шутили по-другому, интонация у них отличалась от привычной, изученной в классных комнатах. Это было интересно и занимательно, и очень хотелось добавки.

Ваан Лорман поднялся со стула, тяжело опираясь на вычурно красивую трость. Фабиан послушно встал следом и замер у своего места; остальные всего лишь обозначили желание встать. Ваан Лорман попрощался, зачем-то потрепал Фабиана по голове и неторопливо направился к выходу. Фабиан снова сел; Эрдман предложил ему еще пирога, и Фабиан сдержанно поблагодарил его. И при этом его интересовало одно: этому ваан Лорману действительно нужна трость? Сослуживцы отца, получившие раны, вынужденно пользовались костылями во время всевозможных терапий, а иногда и много позже их. Но они ходили иначе, они использовали костыли, а потом и трости по прямому назначению, опирались на них, а не переставляли так элегантно.

Эрдман отвел Фабиана в дормиториум второго легиона и снова остался в помещении до тех пор, пока тот не накрылся под одеялом и вытянулся. Затем он пожелал спокойной ночи, помедлил и спросил:

– Вы ведь не имеете ничего против одиночества, Фабиан?

Фабиан приподнял голову с подушки.

– Нет, господин Эрдман, – ответил он, борясь с недоумением.

– Хорошо. В таком случае спокойной ночи.

Наверное, Фабиану было положено бояться – одиннадцатилетний сирота, огромная комната, наполненная упругой тишиной, непонятные гулкие звуки за ее стенами. Но он спал крепко и без снов.

Следующий раз Фабиан встретил ваан Лормана через неделю с небольшим. Он бежал в корпус второго легиона, чтобы переодеться и успеть в столовую. В переходе от спортивного зала к общему корпусу у окна стоял ваан Лорман и смотрел в окно, заложив руки за спину и отведя голову назад.

– Фабиан, – меланхолично произнес он и слабо улыбнулся. – Наш дорогой новичок ваан Равенсбург. Добрый день.

Фабиан замер в нескольких метрах.

– Добрый день, господин ваан Лорман, – подозрительно глядя на Лормана, отозвался он.

– Вы проводите много времени в спортивном зале, как я слышал. Похвальное рвение, смею заметить. Дисциплинируя тело, мы дисциплинируем и дух. Или иначе: для того, чтобы дисциплинированно относиться к телу, мы должны сначала приучить к послушанию нашим идеям нашу волю. Как вам нравится наша школа?

От ваан Лормана до противоположной стены было не менее двух метров. Можно было проскочить. Как вариант – вернуться обратно, выскочить на улицу и пробежаться под снегом от одного входа к другому. Едва ли бы получилось не оказаться под его взглядом, но это допустимый ущерб. Только сама мысль о том, чтобы сбежать, вызвала у Фабиана негодование.

– Нравится, – вскинув голову, ответил он. – Больше, чем я думал изначально. Если позволите, я пойду. Хочу успеть на ужин.

– Разумеется, мой дорогой мальчик. Я не держу вас. – Вяло произнес ваан Лорман и снова повернулся к окну. Фабиан прошел мимо, стараясь идти посередине коридора.

Только после душа ему пришла в голову мысль: Лорман стоял там, как стояли на посту совершенно здоровые ребята, равномерно опираясь на обе ноги. Трость тоже была там, стояла, прислоненная к окну, и снова смотрелась неприкаянно. Глупая, глупая поза.

Аластер вернулся с каникул одним из последних. Он плюхнулся на кровать, потянулся, застыл на секунду и неторопливо зашевелил пальцами на руках.

– Как я люблю дом, когда я здесь, – довольно протянул он. И внезапно перевернулся на бок. – Читаешь? – требовательно спросил он у Фабиана.

Тот закатил глаза и снова уткнулся в книжку.

Аластер неожиданно оказался на кровати рядом с Фабианом. Как он это сделал – подпрыгнул, перелетел, слевитировал? Вцепившись в книгу покрепче, Фабиан недовольно уставился на него.

– Ты здесь не одичал один? Не завыл, как волк? – довольно зажмурился он и тихонько повыл на потолок, имитируя пса. – Что здесь происходило?