Факелы на зиккуратах (СИ)

– Твоей поддержкой? – развеселился Фабиан. – Эрик, милый, ты о чем? Ты едва не скормил меня Студту, причем раз этак восемь – и это только тех, на которых я присутствовал. Давай лучше вернемся к Бародичу.

– Тебя скормишь, – тихо буркнул Велойч.

– Драконт, давай вернемся к докладу Бародича, – сказал Фабиан, покосившись на Велойча.

Его скормить, особенно Студту – затея, изначально обреченная на провал. Но это не мешало Велойчу пытаться.

И никакие Велойчи мира не могли помешать Фабиану жить той жизнью, которой он хотел жить. Приходилось быть крайне осмотрительным, тем больше, чем внимательней за ним следили окружающие: делать вид, что он не отличается ничем от обычных людей, пусть и со скидкой на должность. Посещать разные культурные, благотворительные, прочие мероприятия, которых расплодилось невероятное множество, встречаться с приятелями, участвовать в жизни своего крестника, тем более Валерия требовала обстоятельного исполнения долга крестного отца, была удовлетворена вовлеченностью Фабиана в жизнь Артемиса, рассчитывала, что Фабиан будет крестным и у ее второго ребенка. Воевать с Аластером, который с трудолюбием спамбота забрасывал Фабиана сообщениями о том, как растут его «крохи»; мало того – который решил, что Фабиан должен пренепременно быть осчастливлен по его подобию, иными словами – вступить в долгосрочные отношения с кем-нибудь поразумней, и по этому поводу требовал время от времени, чтобы Фабиан выполз на свидание с каким-нибудь из его знакомых, который точно так же жаждет любви большой и чистой, как любой и каждый человек на старушке-Земле. Развлекаться самому – с практичными и хваткими молодыми людьми, готовыми за материальные ништяки на многое, а самое главное – молчание. Прицениваться: не решиться ли на относительно публичный роман с какой-нибудь дамой, даже присмотреться к нескольким возможным кандидатурам, чтобы прийти в итоге к однозначному мнению: ни за что. Не в том было дело, что дамы были плохи: хороши, отменны. Фабиан, случайно встретившийся с Александрой Рушити, с удовольствием с ней поболтавший, признавал: она достойна, хороша, чисто умозрительно даже возбуждающа, но – не для него. Он встречался со многими другими женщинами, обладавшими бесспорными достоинствами, привлекательностью, очарованием, и ни одна из них не вызывала в нем желания ни узнать ее поближе, ни тем более – представить себя в долгосрочных с ней отношениях. Куда проще было с молодыми людьми, куда интересней; Фабиана устраивала их ненавязчивость, непосредственность, необремененность многими социальными догмами; Фабиан находил их общество приятным, их прагматизм – удовлетворительным. Его даже скоротечность этих связей устраивала. Фигня какая: полгода, максимум девять месяцев – и мальчишка решает, что ему пора озаботиться своей карьерой – общественным положением – будущим, получает прощальный подарок, посылает Фабиану воздушный поцелуй и растворяется в тумане повседневности. Либо решает, что пора выходить за рамки сугубо деловых отношений – и получает прощальный подарок, ему прилетает воздушный поцелуй от Фабиана, и мальчишка растворяется в тумане повседневности. Наверное, кроме Альбриха, в жизни Фабиана не было ни одного человека, от которого пылала бы кровь, горели бы ладони, билось бы в исступлении сердце. Наверное, кроме Аластера, не было в его жизни ни одного человека, с которым хотелось просто сидеть рядом, обмениваться колкостями, слушать брюзжание друг друга. И определенно: не было в жизни Фабиана никого, кто вызывал бы у него эмоциональный отклик, желание узнать его поближе, рядом с кем учащалось бы дыхание, сладко замирало бы сердце. Не было никого, до того момента, как его обозвали господином пятым павлином и осмотрели дерзкими голубыми глазами.

Словно попадая в другой мир, Фабиан ощущал себя мальчишкой во втором блоке нейронного центра. Он только что не подппрыгивая несся туда. Спасибо Альберту, разнюхавшему, что Абель Аддинк часто задерживается после окончания стандартного рабочего дня, у него даже есть что-то похожее на каморку, в которой он может переночевать или просто отдохнуть – все-таки он уставал слишком быстро по сравнению с теми же бодрыми ребятами из своей лаборатории, с чьим здоровьем все было в порядке.