Факелы на зиккуратах (СИ)

Он положил ладонь Абелю на щеку, а тот попытался отвести голову. Безуспешно – мешала спинка. Фабиан прижался щекой к его лицу с другой стороны, коснулся губами его кожи – нездорово прохладной, влажной, вздохнул.

– У тебя есть время, – тихо сказал Фабиан. – Есть. – Повторил он, когда Абель издал истеричный смешок. – А ты боишься.

– Я правда устал, – детским, обиженным голосом пробурчал Абель.

– Ну хорошо, – обреченно произнес Фабиан. – Раз ты настаиваешь.

Он встал.

Абель осторожно шмыгнул носом.

– Давай я все-таки оставлю тебе материалы, а ты познакомишься с ними поближе, – отрешенно сказал Фабиан, оглядываясь.

– Что они могут нового придумать, – огрызнулся Абель.

– У тебя медицинское образование, чтобы ты так просто отмахивался от разработок Агазариана? – сухо спросил Фабиан.

– Частично. А еще у меня опыт.

Фабиан уставился на него. Абель поднял руки – тонкие, на которых незаметны были мышцы, с пальцами, безвольно висевшими под планками экзоскелета, прихваченные к ним ремешками.

– Что-то около двадцати проектов, и девяносто процентов из них были новаторскими, – невесело усмехаясь, пояснил Абель. – И каждый раз проект заканчивается, или там прекращается, потому что в связи со смертью, ухудшением состояния, еще какой хренью участников слишком мало, или я там блюю так, что кажется, что желудок выблюю, или когда палата вокруг меня наполняется тенями, пятнами, зверями всякими, хрен еще чем, и я думаю: а если бы я не участвовал, не было бы мне лучше?

Он опустил руки.

– Я же правда думал, Фабиан, часто думал: вот эта терапия, ну до чего хорошо звучит, должна же помочь, не может не помочь. А потом ввязываюсь в нее, начинаю присматриваться, задаю вопросы, а почему курс составлен для людей с одним дефектным геном, а у меня другой, почему пытаются разрушать протеины одного типа, а у меня другой, как собираются активировать нейроны, которые по ходу давно сдохли, или там что еще, а ответов – нет. И я выблёвываю легкие, у меня скачет давление, у меня такие боли, что лекарства просто не справляются, а потом читаю в умных журналах: терапия показала сравнительно неплохие результаты, негативные последствия в пределах статистической погрешности, или еще чего там. Кстати, Агазариан очень ловко такие вещи пишет.

И дрогнувшим голосом, срываясь в шепот:

– Это правда зря все, Фабиан. И я правда устал.

– Я провожу тебя, – тихо ответил Фабиан.

– Не надо! – неожиданно выкрикнул Абель, зло глядя на него. – Я сам!

Фабиан попятился.

– Не надо, – мотнул головой Абель. – Правда, не надо.

Два центральных, отчетливо проправительственных инфоканала показали документальные фильмы об одном же примерно в одно и то же время – прайм-тайм, сразу же после вечерней новостной передачи. Первый, исключительно лояльный консулату, начал с социальной политики, перешел к фонду Аластера Армониа, сообщил о нем, его семье – партнере и детях, причем не одобрительно и не осуждающе – нейтрально: ну да, партнер и партнер, и – интервью Аластера, в котором тот рассказал о фонде, о проблемах, с которыми он сталкивается, об основных направлениях помощи, о том, какие направления не планировались изначально, но были вынужденно добавлены в программу. Интервью с одним психотерапевтом, другим, еще одним. Интервью с молодой женщиной, которая рассказывала о насилии в семье. Ее спросили, готова ли она назвать имя насильника. Она – после долгой, напряженной паузы – назвала. Кристиана Студта.

Второй инфоканал, не менее лояльный консулату, но куда менее скованный кандалами официальности, транслировал фильм о насилии над малолетними. Аластер и его фонд были помянуты, а с ним и консультанты-психологи, которые рассказали о связи первого консула с малолетними девочками. Анонимно и с использованием цифровой маски для изменения отпечатка голоса кое-какие сведения сообщил и сотрудник прокуратуры, в частности что расследование ведется давно и достаточно успешно, следственная группа обладает многими достоверными сведениями о тех и тех людях, и он полагает, что успешное расследование завершится не менее успешным арестом.

Консулы в количестве четырех человек смотрели обе эти передачи в малом зале. Студта не было – его должны были доставить в прокуратуру для допроса – пока для допроса. Попутно с полудня аудиторская фирма в открытую проверяла все его счета.

Попутно же – Фабиан не считал нужным ставить коллег в известность еще и об этом – антитрастовый совет при магистрате очень тщательно изучал жалобы нескольких компаний на слишком активную лоббистскую деятельность Студта. Причем в совет по настоятельной просьбе Государственного Канцлера Огберта были включены и два представителя консулата, в чьей дотошности Фабиан был абсолютно уверен; Альбрих, стоявший за парой компаний, узнав об этом, связался с Фабианом.

– Я не знаю, благодарить тебя или проклинать, – сказал он после нескольких общих фраз.

– Мог бы просто не обращать внимания, – пожал плечами Фабиан.

Альбрих смотрел на него – и молчал – и смотрел на него.

– Ты позволишь немного сентиментальности? – спросил он.

Фабиан поежился.