Факелы на зиккуратах (СИ)

– М-гм. Две. Старшей двадцать, младшей семнадцать. Но девочки куда раньше становятся зрелыми. Так что можно сказать, что вы ровесник с моей младшей.

– Спасибо, – выдавил Фабиан.

– Да не за что, – отмахнулся Томазин. – Я очень хотел бы, чтобы вам не пригодилась эта информация, но на всякий случай.

– Послушайте, – неожиданно очнулся Фабиан. – Я не девушка, что со мной может статься?

– Мы говорим о людях, рядом с которыми следует быть осторожными не только молодым и привлекательным девушкам, – обтекаемо отозвался Михаил, внимательно следя за ним. – Юношам не следует уповать на свою физическую силу и подготовку. И внимательней относиться к тому, что они пьют. Особенно на частных вечеринках.

Фабиан готов был вспыхнуть и послать Томазина туда, где ему место – в какую-нибудь затянутую паутиной камеру утерянных вещей, еще куда подальше. Ему достаточно было тех поучительных бесед, которых немало вылили на их бедные головы все подряд кураторы, психологи и прочие слишком умные попечители. Он считал себя достаточно сведущим, чтобы не вляпаться куда не надо. И это странное желание Томазина намекнуть ему на страшные и ужасные беды, которые подстерегают бедного и несчастного сироту – оно казалось неуместным в этой дурацкой приемной после окончания рабочего дня. Но Фабиан успел узнать его достаточно, чтобы понять: не тот человек Михаил, чтобы не держать ответ за свои слова.

– Мне кажется, вы преувеличиваете степень опасности, – наконец сказал он.

– Возможно. Но все-таки о некоторых, кхм, молодых да ранних ходят не самые хорошие слухи. Особенно когда они видят перед собой выскочку из провинции. Очень привлекательного причем, – с грустной насмешкой уточнил Михаил.

– Выскочку? – угрожающе переспросил Фабиан.

– Разумеется, – невозмутимо отозвался Михаил. – Выскочку, да еще из провинции. Рассчитывающего в силу своих личностных качеств на то, что им не достанется даже в силу совокупных семейных заслуг.

Он постарался свести остальные наставления к минимуму, отлично видя, что Фабиан разозлен не на шутку, и отправил его восвояси с пожеланием хороших выходных. Госканцлер вызвал его к себе.

– И как ваш новый помощник? – сразу же спросил он.

– Очень сообразительный молодой человек. Удивительно дисциплинированный. Для современной молодежи это скорее исключение, – неторопливо ответил Михаил.

– Садитесь, – сухо бросил Содегберг и развернулся к окну. Михаил подчинился. – Мне кажется, в школе юнкеров их всех учат дисциплине.

– Возможно. Но не так, как в свое время. Когда военное положение было скорей нормой, чем исключением.

– Вы скучаете по романтике тех дней? – усмехнулся Содегберг.

– Скорее по романтическим очкам моей юности, господин Генеральный Консул.

– Юности, – вздохнул Содегберг. – Привлекательнейшего украшения, за которым так легко не увидеть алчности, злопамятности, лени, корыстолюбия, да просто бесхребетности. Юность прекрасна, мой дорогой Михаил, и сколько существует людей, для которых юность самоценна… – Он внезапно развернулся к нему. – Но Фабиан производит иное впечатление? Я общался с ним спорадически и должен признать, он производит двоякое впечатление. С одной стороны, он юн, романтичен, его голова полна всех этих бредней… – Содегберг помахал рукой в странном жесте. – С другой стороны…

– Он заслуживает той характеристики, которую составил ему в прошлом году мой коллега из Магистрата, – подхватил Михаил. – И он готов подтвердить все, что сказал тогда.

– А ему точно наплевать на возраст характеризуемого. Так вы довольны вашим помощником?

– Всецело.

По истечении двух недель Содегберг вызвал Фабиана и коротко приказал ему садиться. Он сам стоял у окна и задумчиво изучал площадь, которая была накрыта мелким дождем и все равно наполнена людьми.

– Что им всем дома не сидится, – угрюмо бормотал он. – По такой погоде собака на улицу лишний раз носу не кажет, а эти глазелки ползают, глазеют. На что глазеть-то?

Фабиан поднял брови. Очевидно, госканцлер развлекал скорее себя, чем его, зачем-то изображая ворчливого старика.

– М-да, – резко бросил Содегберг, разворачиваясь. – Ах, Михаил, спасибо. Кофе. Как раз к месту. Угощайтесь, – приказал он Фабиану и сел.

Он сплел пальцы и пригнул голову. Пауза затянулась. Казалось, что Содегберг изучает ногти. Может, он дремал с раскрытыми глазами, кто его знает. Фабиан взял чашку.

– Да, – обреченно произнес Содегберг. – Так вот. Вы должны были провести следующие шесть недель практики в Консулате. Не так ли?

– Да. В отделе внешне-экономических связей, – ответил Фабиан, напрягшись.

– Решение, конечно, похвальное, – желчно произнес Содегберг. – Хотя что вам понадобилось в этом болоте? Там же уже который год одни жабы сидят. Я бы еще понял, если бы в Магистрате. В конце концов реальная власть в этой сфере у них.

– Важность отдела внешнеэкономических связей в Консулате трудно переоценить. Его сотрудники имеют возможность активно сотрудничать с дипломатами, не оглядываясь на сложности сотрудничества между конкурирующими учреждениями.