Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

Конструктор Витьке недавно привезли из турпоездки по Европе его родители. По мнению пацанёнка, крепостная стена иностранного производства должна была сдержать массированный танковый бросок Серёги. «Всё-таки, ненашенское качество», – деловито рассуждал малец, представляющий защищающуюся сторону.

– Тр-р-р! – тем временем звук рычащего мотора танка усиливался. Он становился всё более грозным и пугающим. Мягкое жужжание сменилось трескотнёй более высокого порядка. Даже проникающий в комнату из окна солнечный свет на мгновение зажмурился, испугавшись последствий развязанной войны. Он, видимо, не разобрал, что жаркие баталии ведутся в детской понарошку, а грозные орудия и машины – лишь миниатюрные игрушки, не представляющие никакой угрозы для окружающего мира.

– У-у-у! – неожиданно зауукал Серёжка Петров. Поставив солдатиков на палас согласно боевому расчёту и освободив на время одну из рук, пацан вынул из кармана брюк голубой самолётик. По виду было не разобрать, то ли летающая машина была истребителем, то ли бомбардировщиком. Но, в принципе, разницы особой и не было – как представит себе ребятня, таково и будет назначение воздушного судна. Поводив рукой по воздуху, Серёга совершил контрольный разведывательный полёт над бастионами Витьки.

В комнате запахло жареным. Час икс боевого столкновения сил противоборствующих сторон неукоснительно приближался. Ещё чуть-чуть – и полетят снаряды, засвистят пули, разлетятся в разные стороны детальки «Лего»…

Но в этот момент дверь в детскую неожиданно открылась. В комнату вошла бабушка Серёжки Петрова.

– Мальчики, пора обедать, – строго сказала она, вытирая при этом посудным полотенцем собранные в охапку несколько ложек и вилок, – чай зголодніли вже, – продолжила женщина уже на другом, очень похожем языке.

– Бабушка, бабушка, ещё минутку!.. – взмолился внук. Тень серьёзности и напряжения моментально слетела с лиц воинов, ещё мгновение назад готовых растерзать друг друга. Две пары просящих глаз с надеждой посмотрели снизу вверх на нечто гораздо большее, неподвластное им.

Даст ли бабушка игрокам немного времени, чтобы остаться в мире детских иллюзий, сладостно обволакивающих их тела, или всё закончится на самой высокой кульминационной точке, извергающей человеческие страсти?

– Еда остынет, марш за стол! – сказала женщина, как отрезала. Затем, несколько смягчившись, ласково продолжила: – Потім дограєте.

Витька и Серёга поняли, что запах, принятый ими недавно за дух войны, на самом деле проникал из кухни. Он исходил от ароматного украинского борща с пампушками и русской жареной картошки с котлетами. Друзья решили, что бабушку не уговорить, отряхнулись и, понуро опустив головы, побрели за стол.

– И руки помойте! Iш, вояки! – вслед им грозно прикрикнула пожилая женщина, приехавшая ненадолго погостить из Одессы в Москву, к дочке с внуком.

Уже через минуту Серёга и Витька с аппетитом, неприлично чавкая, за обе щёки поедали приготовленные бабушкой вкусности.

А что же солнечный луч?.. Солнечный луч, до этого пронзавший пространство с закрытыми глазами, смог наконец их открыть. Но белоснежная скатерть, расстеленная на столе, отразила поток электромагнитных волн, непонятным образом искривив пространство вокруг. Свет так и не смог разобрать, была ли это на самом деле весёлая игра ребятишек или тьма поглотила детскую комнату, взаправду превратив её в поле битвы. А слова бабушки были голосом Бога, пытающего образумить воюющие стороны…

Огонь эмоций

Сжимаясь внутренне до точки,
Почти исчезнув в свете дня,
Себя не слыша в оболочке,
Я закрываюсь от огня.

Пылай, гори, огонь эмоций,

Сжигая всё и вся вокруг,
И, раздавая стопку лоций,
Подсаживай людей на крюк.

Ты красный дьявол, разрушитель,

В мозгу живёшь простых людей.
И однозначный искуситель
В пространстве собственных страстей.

Но я не раб. Отвергнув пламя,

Я быть желаю жгучим льдом.
Подняв затоптанное знамя,
Я страстно в бой вступлю с врагом.

Но, победив его в угаре,

Проснусь от затяжного сна.
Пойму я, что, живя в кошмаре,
Наш мир не может без огня.

Циник

Для того чтобы понять большое,

Нужно считать и пересчитывать малое.
Но однажды одно-единственное малое
Может стать настолько большим,
Что дальнейшие вычисления теряют всякий смысл…