Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

Черпая муки творчества ковшом…

Черпая муки творчества ковшом,
Ища внутри души волокна сути,
Я падаю в свои стихи ничком,
Запутавшись в замысловатом спруте.

Не спьяну, не со злости, не в дыму

Моих уразумений сладострастных
Я нагоняю на себя чуму,
Одушевляя образы несчастных.

Стоящих неразумно в темноте

Забытых Богом серых декораций
И разумом зажатых в немоте,
Играющих лишь роль ассоциаций.

Я в них найду, когда умру, приют

В потоке вечности не ставя точку,
Нырнув нагим в приватный абсолют
И скрывшись тихо за скупую строчку.

Воскрешение

Человек, живя в мире условностей,

Порой не обращает внимание на свою душу,
Не осознавая, что она не его собственность.
Нужно помнить, что с Душой нужно обходиться бережно,
Ибо она в любой момент, обидевшись,
Может оставить человека в одиночестве.

Вечно беспокойная, нескромно упиваясь собственным непостоянством, одинокая Душа прыгала из одной сущности в другую. Она искусно находила целое там, где её собратья, такие же частички Божьей печати, обычно проходили мимо в поисках свободного места для соединения материального и духовного начал.

Когда Душе больше всего на свете хотелось тишины и философских раздумий, она ныряла в молчаливые и угрюмые камни. Невидимая шалунья погружалась в морские волны, чтобы среди пузырьков и водорослей, лавируя между острыми ракушками, спорить до посинения с грешной Землёй – кто круче и главнее на голубой планете, вода или суша. И тут же, не дожидаясь результатов полемики, Душа взмывала в небо внутри крикливой чайки, желая со стороны взглянуть на суету сует. Там, наверху, обдуваемое норд-остами и муссонами, неделимое «Я» понимало, что всё вокруг в конечном итоге проходит: и хорошее, и плохое, оставляя ровную площадку для очередной радости и скверны. Так было, есть и будет. И кто разбил горшок с идеальностью, разбросав кусочки надежды на совершенный миропорядок, уже не важно. Перемешавшись с фантастическими формами уродства, возникшая беспорядочная масса явила то, что явила, затвердев естественным образом на воздухе и превратившись в закостенелую привычку.

Однажды, беспечно гуляя и откровенно веселясь, внетелесная искорка вдруг неожиданно попала внутрь пожилого человека, сидящего в какой-то странной позе на лавочке, расположенной в глубине бульвара. Глаза у него были закрыты, а рядом на тротуарной плитке валялась открытая стеклянная баночка с валидолом.

Несколько вечнозелёных сосен, которые росли поблизости, грустно напевали песню:

«Фонтан черёмухой покрылся,
Бульвар Французский весь в цвету.
«Наш Костя, кажется, влюбился», –
Кричали грузчики в порту…»

Видимо, решила Душа, того, кто сидел на лавочке, звали Костей, а последними яркими воспоминаниями старика была его далёкая любовь, которую он повстречал ещё в молодости.

С последним вздохом мысли выпорхнули из бренного тела и повисли в виде ёлочных украшений на пушистых соснах. Те, недолго думая – не пропадать же добру – начали музицировать, разгоняя застоялую древесную скуку.

Душа, которая до этого времени жила в Косте с самого рождения, тоже решила не задерживаться, оставив место вакантным. Ведь автобус со строгой табличкой «В парк» уже подъехал к остановке, забирая с собой изрядно заждавшихся его в этой жизни пассажиров. Они были сплошь с постными физиономиями, стояли молча, опустив головы. Видимо, понимая, – к чему они стремились при жизни, каким вещам радовались, что ненавидели – превратилось в один миг в прах, никому не нужный песок под стоптанными подошвами их обуви.