Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Чтобы успокоить нервы, Сударушкин поставил Ванессу Мэй, но звуки электронной скрипки совсем не успокаивали, напротив — они заставляли нервничать.

Сударушкин, делая мелкие глотки, пытался объяснить Гимаеву, почему ему не везет с женщинами. Особых объяснений не требовалось — следовало лишь внимательнее вглядеться в бледное бородатое лицо. Часом позже Сударушкин проверил радиационную обстановку дозиметрами. Радиации было чуть выше естественного фона, но это тоже было нормальным — озоновая дыра над Антарктидой медленно разрасталась.

— Слава Богу! — вздохнул Сударушкин, выключая прибор. — А я уж думал, хана потомству! Нет, еще покувыркаемся.

Естественно, что последующий разговор вновь коснулся женщин. С женщинами, как уже говорилось, Сударушкину не везло. Он был женат три раза, но напряги в семье, случившиеся перед его отлетом в Антарктиду, указывали, что это еще далеко не предел. После случившегося они с Гимаевым незаметно перешли на «ты»: понятное дело, разница в возрасте была совсем небольшой.

— Ты понимаешь, Толян, — горячился Сударушкин, вспоминая последнюю жену, — она мне говорит: «Хватит! Займись делом — диссертацию напиши или в бизнес подайся». А я уже две защитил и обе докторские. Что мне их — солить, что ли? А бизнесом заниматься… Ну ты сам посмотри, какой из меня бизнесмен?

Гимаев терпеливо слушал и даже пытался светски поддержать беседу, хотя оба прекрасно понимали, что разговор не по теме. Звук моторов на улице оба восприняли с огромным облегчением. Бородатое лицо Сударушкина осветилось счастливой улыбкой. Он прислушался к топоту ног за дверью и повернулся к Гимаеву.

— А ты каркал! — сказал он. — Вот и мужики вернулись. Сейчас пообедаем и двинем к американцам. Нет, мне янкесов жалко, хорошие были мужики. А Луи у них… — Сударушкин восхищенно причмокнул.

Он не сомневался, что эпицентр взрыва пришелся на американскую полярную станцию. Впрочем, ему, конечно, было виднее, он в Антарктиде работал не первый год, поэтому координаты станций знал лучше Гимаева.

Первым в проеме открывшейся двери появился гориллоподобный Якубович. Расстегнутая и лохматая рыжая доха и не менее лохматая шапка, надвинутая до бровей, делала сходство совсем разительным. — Ну вы, блин, даете! — зарычал он с порога. — Вот это ахнуло! — Мы-то здесь при чем? — поднял рыжую бровь Сударушкин. — Да это к слову, — сказал Якубович, освобождаясь от дохи. — Что случилось, Коля? Что там рвануло? Американцы шалят?

— По-моему, они уже отшалили, — мрачно сказал Сударушкин. — Кофе будешь?

Столовую заполнил гомон входящих людей.

— А я тебе говорю, метеорит это упал! — доказывал худой длинноволосый и длинноносый Хаценко идущему рядом плотному Сургучеву. — Ты же сам видел, как он летел и след оставлял. Вот увидишь, там будет таакой кратер! — и Хаценко раздвинул тонкие длинные руки, словно пытался обнять бесконечность. Увидев Сударушкина, он радостно закричал: — Коль, ты засек, где он упал?

— А чего там засекать? — мрачно сказал Сударушкин. — На голову американцам он свалился.

— Так, — задумчиво подал голос Сургучев. — Значит, виски больше не будет!

— Ты о людях подумай, — раздражительно возразил Сударушкин. — Там ведь Уилки, Блез…

Сургучев тяжело плюхнулся на стул.

— А может, пронесло? — растерянно подумал он вслух. — Это ведь кажется только, что он рядом упал. А там, глядишь, в сотне километрах.

И тут снаружи послышался тонкий пронзительный вой.

Не сговариваясь, все бросились на мороз.

Трудно было определить, откуда доносился этот длинный режущий душу звук. Он наплывал, снижался, снова поднимался до совсем уж невыносимых высот. Звук дрожал, отражался от бесформенных ледяных глыб, снежных полей, пронзительно синего купола небес и, наконец, терялся в бездонной синеве.

— Дела-а-а, — только и протянул Сургучев. — Кто мне скажет, что все это значит?

Как ни странно, желающих как-то объяснить происходящее среди полярников не нашлось.

Глава третья

— Ё-моё, — растерянно сказал Сударушкин и принялся медленно стаскивать лохматую шапку.

Там, где еще вчера стояли строения американской полярной базы и серебрился грибок спутниковой антенны, сейчас плескалось огромное озеро зеленовато-голубого цвета.

— Я же говорил, метеорит, — присоединился к нему Хаценко. — Вот это кратер!

— Жалко мужиков… — вид у Сударушкина был подавленный, бороденка немедленно обледенела, волосы трепал ветер. — Надо же, как угораздило!

Водная поверхность медленно покрывалась тоненькой ледяной коркой.

Якубович грузно присел у края кратера, сунул палец в воду и облизал его.

— Смотри не отравись, — остерег его Хаценко. — Хрен знает, где эта каменюка летала!

— Нормальная вода, — сказал Якубович.

Мимо скорбящих полярников резво промчался снегоход, на котором сидело двое. Подняв на вираже ледяную алмазную пыль, снегоход сменил направления и умчался в глубину материка.

— Никак французы? — Сударушкин надел шапку и посмотрел вслед снегоходу из-под руки. — А чего это они не остановились?