Фавориты Фортуны

Большие голубые глаза Помпея стали еще больше.

– Моя работа? Что ты хочешь этим сказать, Варрон?

– Ты знаешь, что я хочу сказать, – сквозь зубы произнес Варрон. – Я, признаюсь, только сейчас это понял, но я понял! Ты используешь всех своих сенаторов-наймитов, чтобы вбить клин между Крассом и сенатом! И если ты добьешься успеха, сенат лишится армии Красса. И если у сената не будет армии, Рим не сможет преподать тебе урок, которого ты заслуживаешь, Гней Помпей!

Задетый за живое, Помпей умоляюще посмотрел на друга:

– Варрон, Варрон! Я заслуживаю консульства!

– Ты заслуживаешь быть распятым!

Оппозиция всегда ожесточала Помпея. Варрон видел, как появляется лед. И, как всегда, это лишало его мужества. Поэтому он сказал, пытаясь вновь обрести почву под ногами:

– Извини, Магн, я погорячился. Я беру свои слова обратно. Но, конечно, ты понимаешь, какие ужасные вещи делаешь! Чтобы Республика не погибла, каждый влиятельный гражданин обязан соблюдать законы. То, о чем ты просишь сенат, идет вразрез со всеми принципами mos maiorum. Даже Сципион Эмилиан не заходил так далеко, а он – потомок Сципиона Африканского и Павла!

Но стало только хуже. Помпей вскочил, цепенея от ярости.

– Уходи, Варрон! Я понимаю, что ты говоришь! Если наследный царевич не заходил настолько далеко, как смеет добиваться этого простой смертный из Пицена? Я буду консулом!

Эффект памятного совещания сената, произведенный на Марка Теренция Варрона, был ничем по сравнению с шоком, пережитым Марком Лицинием Крассом. Ему обо всем рассказал Цезарь, который после закрытия заседания задержал Квинта Аррия и других сенаторских легатов, хотя Луций Квинкций пытался его отговорить.

– Позвольте мне рассказать ему, – попросил Цезарь. – Вы все слишком возбуждены и только его расстроите. Ему необходимо сохранять спокойствие.

– Нам даже не дали слова! – воскликнул Квинт, хватив кулаком по ладони. – Эта verpa Орест давал слово всем, кто пользовался его милостью, а потом закрыл заседание, и мы не успели ничего ответить!

– Знаю, – терпеливо отозвался Цезарь, – и будьте уверены, на следующем заседании у нас будет шанс. Нам первым дадут слово. Орест сделал одну умную вещь: все пришли в ярость, и он закрыл заседание. Ничего не решено! Поэтому позвольте мне рассказать Марку Крассу, пожалуйста.

Хотя и неохотно, легаты разошлись по домам, а Цезарь отправился на Марсово поле в лагерь Красса. О том, что обсуждалось на заседании, уже знал весь Рим. Когда Цезарь пробирался сквозь толпу на Нижнем форуме, он слышал обрывки разговоров, основной темой которых была возможная гражданская война. Помпей хочет быть консулом – сенат не разрешит этого – Красс не получит землю – пора Риму преподать заслуженный урок этим самоуверенным командующим – какой ужасный этот Помпей – и так далее…

– Ну вот и все, – закончил рассказ Цезарь.

Красс с каменным лицом слушал краткое изложение событий, и теперь, когда Цезарь замолчал, лицо его сохранило ту же маску. Некоторое время он безмолвствовал, только смотрел в открытый полог в стене палатки на спокойную красоту Марсова поля. Наконец Красс показал на пейзаж и, не оборачиваясь, обратился к Цезарю:

– Красиво, правда? И не подумаешь, что такой отстойник, как Рим, находится меньше чем в миле отсюда.

– Да, красиво, – искренне согласился Цезарь.

– А что ты сам думаешь о приятных событиях в сенате?

– Я думаю, – тихо сказал Цезарь, – что Помпей поймал тебя за яйца.

Это вызвало улыбку, потом тихий смех.

– Ты абсолютно прав, Цезарь. – Красс указал на стол, заваленный денежными мешками. – Знаешь, что это такое?

– Несомненно, это деньги. Больше ничего не приходит в голову.

– Это все деньги, которые задолжали мне сенаторы, – сказал Красс. – Всего пятьдесят возвратов.

– И в сенате на пятьдесят голосов меньше.

– Именно.

Красс без усилий повернулся вместе с креслом, положил ноги на эти мешки, откинулся и вздохнул:

– Как ты говоришь, Цезарь, Помпей поймал меня за яйца.

– Я рад, что ты спокойно к этому относишься.

– А что толку бесноваться? Это не поможет. Что важнее, может ли что-нибудь изменить ситуацию?

– Если иметь в виду яйца, то да. Ты еще в состоянии действовать в рамках, которые установил Помпей. У тебя остался некоторый простор для маневра, даже если твои бедные старые яйца оказались в чьей-то волосатой руке, – усмехнулся Цезарь.

– Да, конечно. Кто бы подумал, что Помпей такой умный?

– О, он умный. Но ум у него дикарский. И это не политическая уловка, Красс. Сначала он оглушил тебя молотком, а потом поставил условия. Будь у него хоть малейшее политическое чутье, он сначала пришел бы к тебе и сообщил о своих намерениях. Тогда все можно было бы организовать тихо и мирно, не ввергая Рим в лихорадку ожидания еще одной гражданской войны. Беда Помпея в том, что он понятия не имеет, как думают другие или как они отреагируют.