Фавориты Фортуны

Первые два дня секстилия приходились на feriae – праздники, что отнюдь не препятствовало слушанию уголовных дел. Но третий день оказался труднее: в этот день должно было состояться Наказание собак. Когда галлы вторглись в Рим и начали штурмовать Капитолий (это случилось четыреста лет назад), римские сторожевые псы не залаяли. И только гогот священных гусей разбудил консула Марка Манлия и позволил дать отпор варварам, пытавшимся проникнуть в Вечный город. С той ночи в день годовщины торжественная кавалькада шествовала вокруг Большого цирка. Девять собак распинали на девяти крестах, сделанных из старого дерева, а одного гуся украшали гирляндой и несли на пурпурных носилках в память о предательстве собак и героизме гусей. Такой день не подходил для слушания уголовного дела. Собаки были хтоническими животными.

Поэтому суд назначили на пятый день секстилия, когда в Риме стояло жаркое лето и по городу болталось множество гостей, которые приехали ради угощений и развлечений, устроенных Помпеем и Крассом. Жесткая конкуренция, но никто не сомневался, что суд над Гаем Верресом привлечет немало любопытных, даже если он займет все время народного пира, организованного Крассом, и победных игр Помпея.

По законам Суллы для новых постоянных судов была сохранена общая процедура, определенная еще Гаем Сервилием Главцией, однако были внесены и изменения, правда в ущерб скорости судопроизводства. Суд делился на два слушания: actio prima и actio secunda, с перерывом в несколько дней, хотя председатель мог назначить перерыв и больше, если хотел.

Первое слушание: длинная речь главного обвинителя, за которой следовала такая же длинная речь главного защитника. Затем звучали еще более длинные речи обвинителей и защитников, пока не выступят все младшие юристы. После этого слово брали свидетели обвинения, каждому из них обвинитель и защитник устраивали перекрестный допрос. Если одна или другая сторона устраивала обструкцию, показания свидетелей можно было растянуть надолго. После этого выступали свидетели защиты – опять с перекрестным допросом. Начинались длинные дебаты между главным обвинителем и главным защитником. Эти споры могли также происходить между свидетелями – по желанию каждой стороны. Первое слушание заканчивалось финальной речью главного защитника.

Второе представляло собой более или менее точное повторение первого, хотя свидетелей приглашали не всегда. Здесь иногда раздавались довольно страстные речи, ибо после заключительных выступлений обвинителя и защитника жюри должно было вынести свой вердикт. Присяжным не давали времени для обсуждения этого вердикта, а это означало, что вердикт складывался в уме присяжных, пока в их ушах еще звенела последняя речь защитника. Это была главная причина, по которой Цицерону нравилось защищать и не нравилось обвинять.

Но Цицерон знал, как выиграть дело против Гая Верреса. Все, что ему требовалось, – помощь председателя суда.

– Претор Маний Ацилий Глабрион, председатель суда, я хочу вести это дело по-новому, не так, как принято обычно. Я предлагаю, впрочем, вполне законную вещь. Это просто некоторое новшество, вот и все. Мои основания – очень большое количество свидетелей, которых я буду вызывать последовательно, и также большое количество обвинений, которые я собираюсь выдвинуть против подсудимого Гая Верреса, – заговорил Цицерон. – Хочет ли председатель суда выслушать мое предложение?

Гортензий бросился вперед.

– Что это? Что это? – закричал он. – Я снова спрашиваю: что это? Дело против Гая Верреса должно вестись в обычном порядке! Я настаиваю!

– Я выслушаю предложение Марка Туллия Цицерона, – сказал Глабрион и тихо добавил: – И прошу не перебивать.

– Я предлагаю отменить длинные речи, – сказал Цицерон, – и сосредоточиться на каждом правонарушении по очереди. Преступлений Гая Верреса так много и они настолько разнообразны, что очень важно, чтобы присяжные запоминали каждое. Рассматривая одно преступление за один раз, я только хочу помочь суду во всем хорошо разобраться и все осмыслить, вот и все. Итак, я предлагаю кратко описать одно преступление, затем представить свидетеля и плюс мои соображения и факты относительно названного преступления. Как вы видите, я буду работать один, у меня нет помощников. Первое слушание дела Гая Верреса не должно содержать длинных речей ни одной из сторон. Это напрасная трата времени, особенно в свете того факта, что существует по крайней мере еще одно дело, которое будет слушаться в этом суде до конца года. Дело Квинта Курция. Пусть все важные речи прозвучат на втором слушании! И после этих речей жюри вынесет свое решение. И я не понимаю, как мой коллега Квинт Гортензий может быть против такой просьбы. Да, наши речи будут произнесены на втором слушании. Для присяжных они станут чем-то новым. Ведь они еще не слышали подготовленных нами длинных выступлений. О свежесть! Предвкушение! Удовольствие!