Фазиль. Опыт художественной биографии

История с «МетрОполем» вызвала огромный резонанс в мире. Возмущенные статьи появились в Европе и Америке, в защиту Попова и Ерофеева выступили титаны американской литературы Курт Воннегут, Уильям Стайрон, Артур Миллер, Эдвард Олби, Джон Апдайк.

В разгар скандала эмигрировал на Запад Юз Алешковский, за ним последовали искусствовед Василий Ракитин, Фридрих Горенштейн — сценарист Андрея Тарковского и Андрона Михалкова-Кончаловского, автор множества новелл, повестей и романов, у которого за всё время его литературной деятельности был напечатан в СССР один (!) рассказ (кстати, опубликованный в «Избранном» журнала «Юность» вместе с рассказом и стихами Искандера и произведениями некоторых будущих метропольцев).

Искандера тоже перестали печатать. Это стало для него серьезным ударом, психологическим прежде всего. Тут и невозможность кормить семью, и невозможность выйти к читателю. Наконец, невозможность выполнять свое главное писательское предназначение.

К счастью, тотальный запрет продлился недолго. Неизвестно, сколько выдержал бы Фазиль эту немоту, это отлучение от любимого дела. Но в начале восьмидесятых в печати стали изредка появляться его отдельные рассказы, потом небольшим тиражом вышел сборник. Соответственно, на гонорары было не прожить.

Именно в «метропольский» год Марина Искандер поступала в вуз — на филфак МГУ. Семья боялась, не помешает ли шумиха вокруг «МетрОполя» ее поступлению. К счастью, всё обошлось.

Диалог авторов

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Да, увы, альманах «МетрОполь» действительно был последним крупным литературным скандалом коммунистической эпохи после шельмования Зощенко и Ахматовой, дела «Доктора Живаго» Пастернака, судебного процесса Даниэля и Синявского, «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. Весной 1979 года вы жили в Барнауле и, конечно же, ничего не знали об этих московских страстях. Или отголоски скандала докатились и до Алтая?

МИХАИЛ ГУНДАРИН: Не забывайте, мне тогда было всего десять лет.

Е. П.: Ну, у меня на родине, в Красноярске, я мгновенно стал, извините, легендарной персоной. Поэт Эдуард Нонин, который зарабатывал на жизнь тем, что сторожил в тундре огромный кусок газопровода, услышав по «Голосу Америки» мою фамилию, встал на лыжи и пробежал по снегу несколько километров, чтобы поделиться с соседом благой вестью: «Наш Женька вместе с Аксеновым, Ахмадулиной, Высоцким и Искандером вставил фитиля большевикам!» Так «простые люди» расценили эту литературную затею. Я потом лет десять не ездил на родину. Не за себя боялся, а за друзей, которых непременно после встречи со мной будут таскать в местное ГБ, чтобы выведать, что им там наплел приезжий московский антисоветчик.

М. Г.: Вроде бы ваши метропольские тексты таковыми не считались.

Е. П.: Это Фазиль понимал, Аксенов и Ахмадулина, а отнюдь не «товарищи».

М. Г.: Читал стенограмму. Один из них докладывает на секретариате: «Вот рассказ „Кина не будет“ (это ваш рассказ, Евгений Анатольевич). Там мелкая мразь рассказывает о Горьком в издевательском тоне при явном сочувствии автора. Мы не позволим глумиться». Другой — что он даже не взял бы вас в Литинститут, где вы, кстати, сейчас преподаете…

Е. П.: Хорошо, что вы не называете их фамилии. Писатели, между прочим, хоть и насквозь советские, но неплохие. Просто обделались со страху перед начальством… Еще этот, питерский туз, который сказал, что я графоман и мне нечего делать в Союзе писателей… Ладно, проехали… Я, как говорят на Востоке, «золотом режу на сердце» (слова Фазиля обо мне).

М. Г.: Ну, вы теперь заслуженный работник культуры, лауреат всяких премий, президент русского ПЕН-центра, недавно получили благодарственную грамоту от Путина за «большой вклад в укрепление российской государственности и активную общественную деятельность». А что стало с другими авторами «МетрОполя»?

Е. П.: Да нас и в живых-то осталось всего восемь человек (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо). Даже Петька Кожевников, самый младший из нас, помер. Юз Алешковский в США, Анатолий Брусиловский — в Кёльне, Виктор Ерофеев, Юрий Кублановский, Борис Мессерер, Евгений Рейн, Марк Розовский и, соответственно, я — в Москве.

Ни один из двадцати семи участников альманаха (включая художников и Джона Апдайка) не растворился во времени и пространстве.

Василий Аксенов, Аркадий Арканов, Белла Ахмадулина, Андрей Битов, Андрей Вознесенский, Фридрих Горенштейн, Семен Липкин, Инна Лиснянская, Евгений Рейн, Генрих Сапгир — классики. Не говоря уже о герое нашей книги Фазиле Искандере.

Леонид Баткин при перестройке стал известным политиком, придерживающимся либеральных взглядов. Думаю, он осудил бы меня за то, что я принял благодарность от Путина, как это сделали некоторые люди сходных с ним умонастроений, но, в отличие от Леонида Михайловича, живые.

Спектакль по повести Бориса Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня», поставленный в 2000 году Петром Фоменко, идет до сих пор, и на него по-прежнему невозможно попасть.