Фазиль. Опыт художественной биографии

«За участие в альманахе „МетрОполь“ я был подвергнут легкому остракизму, и меня отгоняли, правда, не слишком шумно, от редакционных ульев, когда я приближался к ним с тем, чтобы там мирно попастись. Я думал, сторожа некоторых полей, удаленных от центральной усадьбы, не извещены о моем остракизме, и хотел воспользоваться этим. Но сторожа всё знали. Самые сердобольные из них предлагали для заработка порыться в сорняках этих полей, отделяя плевелы от якобы зёрен в редакционной почте, но я с этими предложениями никак не соглашался» (рассказ «О, мой покровитель!» из сборника «Человек и его окрестности»).

Остракизм был и правда сравнительно легким, но тогда, в начале восьмидесятых, шутить над этим Искандеру не очень хотелось. Он переживал всерьез.

Окончательно кислород Искандеру всё же не перекрыли. Но публикации можно пересчитать по пальцам. Их, кажется, не так уж мало — однако не для Искандера прежних времен, ведь в семидесятых что-нибудь выходило у него практически каждый месяц.

Кроме того, в 1983 году появился сборник «Защита Чика» в 400 с лишним страниц в «Советском писателе». Тираж, конечно, сравнительно невелик для тех времен — 30 000.

Ну а с 1985 года, после явления советскому народу М. С. Горбачева, публикации пойдут по нарастающей.

Однако не стоит забывать: в 1980-м в эмигрантском «Континенте» появились «Кролики и удавы», а в 1981-м в «Ардисе» в дополнение к прежнему изданию выйдут новые главы «Сандро из Чегема». При этом никакого существенного вреда Искандеру эти крамольные публикации не нанесли, печатать в советских журналах его продолжили, даже сборник выпустили.

А вот рецензировать его новую прозу в «советской периодической печати» перестали напрочь. Зато в эмигрантском журнале «Время и мы» появилась рецензия А. Гениса и П. Вайля «Сталин на чегемском карнавале», к которой была приложена вычерченная ими карта «АБХАЗИЯ. Единственный владелец — Фазиль Искандер», где имелись Чегем, Мухус, Гагры и Кодор.

Антонина Михайловна Искандер в 2019 году на конференции «Писатель на рубеже эпох: творческое наследие Фазиля Искандера», инициированной Культурным центром Фазиля Искандера, Союзом писателей Москвы и Литературным институтом, сказала Александру Генису:

«Ваша с Вайлем рецензия, которая тогда пришла на „Сандро из Чегема“, его оживила просто. У него был тогда очень тяжелый период. И вдруг он получил этот разбор ваш, от которого сначала просто остолбенел, потому что не ожидал ваших сложных аллюзий и всего, что вы написали. А потом, когда он в это вчитывался, когда он это принимал вместе с картой вашей, от которой он пришел в какое-то детское удивление… Он полюбил эту вещь — вашу рецензию. Как будто птенец его проклюнулся. Потому что до этого он считал, что у него из скорлупы он так и не вышел».[87]

Вот что самое главное, наверное, для любого писателя — знать, что ты донес до публики то, что хотел. Тем более это было важно для Искандера, который говорил о «Сандро» как о главной книге своей жизни.

Добавим, что главы из «Сандро» звучали по «Голосу Америки». Многие советские люди познакомились с творчеством Искандера именно таким образом, а потом уже стали читать этого, оказывается, не полностью запрещенного писателя. Реклама налицо!

Как раз в период своей опалы Искандер вновь взялся за стихи — и за оригинальные, и за переводы. Антонина Михайловна Искандер писала об этом периоде его жизни так: