Фазиль. Опыт художественной биографии

Если названные ленты, в общем, ничего особенного не обещали, то релиз «Созвездия Козлотура», который вышел на «Мосфильме» — главной киностудии страны! — в 1989-м мог заведомо претендовать на статус хита. Пусть режиссер был сравнительно молод и мало известен в Москве (Мартирос Фанасян), зато в ролях снимались Армен Джигарханян (редактор газеты Автандил Автандилович), Семен Фарада (энтузиаст Платон Самсонович), а в главной роли — молодой Андрей Ильин. Плюс песни на стихи Искандера… И всё же — не получилось. Может быть, дело в том, что уже в сценарии Анаит Погосян ставка была сделана на сатиру, опять-таки на «абличение»: советский бюрократизм, кампанейщина, всюду красные знамена, шествия… Всё это надоело уже и к 1989 году. От уникальной интонации повести в фильме не осталось и следа. Получился не очень умело скроенный фельетон — причем на давно прошедшие события. Вдобавок режиссер оказался не чужд модной в то время артхаусной манере — это окончательно погубило фильм.

Теперь перейдем к более заметным, а то и вовсе скандальным лентам. Тут уж, конечно, без «Воров в законе» не обойтись. Фильм имел оглушительный успех у публики и резкое отторжение у критики. «Конъюнктура. Коммерция. Китч» — так заклеймили картину. Между тем фильм далеко не был примитивным боевиком. Режиссеру (и одновременно сценаристу) Юрию Каре одному из первых в нашем кино удалось снять постмодернистский фильм, артефакт новой эпохи. Не случайно в том же 1988 году в широкий прокат вышел еще один образец отечественного кинопостмодернизма — «Асса» Сергея Соловьева. И кстати, «Воры в законе» собрали 39,4 миллиона зрителей за первый год демонстрации!

В фильме Кары всё — преувеличение, всё — игра. Режиссеру удалось создать свой мир, мало соотносящийся с реальным. Его упрекали в «непохожести на реальность» — а это было специально сконструированное художественное пространство. Кара одним из первых понял, что чистое зрелище вовсе не нуждается в подпитке со стороны идейной или реалистичной, тем более психологической. Секс и насилие — пока еще в сравнительно мягком варианте — здесь правили бал явно и несколько даже глумливо. Прекрасные артисты — Валентин Гафт, Анна Самохина, Владимир Стеклов, Борис Щербаков — откровенно переигрывали, подчеркивая нереальность, сугубую вымышленность всего происходящего.

Что характерно: Юрий Кара собирался снимать фильм в Абхазии, однако не нашел поддержки у властей Сухуми. Пришлось снимать в Крыму, в Ялте.

В интервью «Московскому комсомольцу» в декабре 2020 года режиссер вспоминал:

«Я ведь даже предположить не мог, что герои рассказов Фазиля Искандера „Чегемская Кармен“ и „Бармен Адгур“ не вымышленные. Уже на съемках узнал, что почти все их прототипы по-прежнему живы, а некоторые и вовсе жили в Сухуми. Бармен, которого сыграл Володя Стеклов, отсидел и работал в другом баре. Милиционер продолжал служить, а вор в законе сидел в тюрьме».[108]

Это мы к тому, что работал режиссер с самой что ни на есть реальностью, а превратилась она в нечто невероятное. Так же, как точно описанный Мухус-Сухуми — в условный приморский город. Важно, что это Юг. Что здесь есть курорт и суровые местные жители. А Абхазия это или, к примеру, Мексика — какая разница? Игра есть игра.

Конечно, ни о какой морали речи не шло — и поэтому ничего не могло быть более противоположным принципам и установкам Искандера.

Наталья Иванова, по праву специалиста по Искандеру, фильм разругала:

«Эта бесконечная карусель событий, происшествий, приключений, втиснутых в „каркас“, взятый из рассказов Искандера, подменила то, ради чего они и были написаны, — глубокую грусть по утерянной человечности. <…> Разоблачение коррупционности, мафиозности оборачивается любованием красивой жизнью мафии».[109]

Собственно, всё так: режиссер предложил нам очищенное от морали, а тем более от психологии и прочего зрелище.

Алексей Ерохин, защищая фильм (своеобразно, конечно, — в духе того времени) в статье под красноречивым названием «Завтра был шлягер», писал в «Советском экране» (1989, № 3):