Федька с бывшей Воздвиженки

«Боже мой, — подумала она, — уж не намекнул ли Новожильский на то, что отец Миронова за репетиторские занятия с его сыном иногда вместо денег приносил кое-что из продуктов? Глупости. Надо взять себя в руки. Главное, не давать ни на минуту почувствовать, что я старше их всего на девять лет».

И Анна Васильевна поверх очков посмотрела на Стародубова. Очки Анна Васильевна носила больше для солидности. Зрение у нее было почти нормальное. Но без очков она выглядела девчонкой, ведь всего полтора года назад она закончила пединститут. И косы свои Анна Васильевна тоже остригла, чтобы выглядеть опытным педагогом. Короткие волосы она скрепляла гребнем на затылке и выглядела действительно очень взрослым человеком. Если бы не девическая застенчивость и изумительная способность краснеть, когда не надо.

Сережка положил на колени «Блистающий мир» Грина, откинулся на спинку скамейки и сделал вид, что о чем-то думает.

Сашка оперся о доску и смотрел в окно, стекла которого крест-накрест были заклеены бумажными полосками. Во дворе мальчишки играли в колдунчики и вертелись возле мусорного ящика.

— Расскажи, что ты знаешь о местоимении, — сказала Анна Васильевна.

Сашка молчал и продолжал глядеть в окно.

Федька рисовал на промокашке танки и самолеты. Дочитывать на уроке «Трех мушкетеров» у него не хватило смелости — Анна Васильевна могла забрать книгу. Надо было дождаться урока рисования. Алена Иванова, сидевшая слева от него, зашуршала под партой бумагой и ткнула Федьку в коленку. Федька опустил руку, и на ладонь его высыпались три слипшиеся конфеты-подушечки.

Герка молча созерцал, как Анюта Федорчук чистила перо «86» о самодельную перочистку из суконных тряпочек.

— Где перо достала? — прошептал он.

— У мамы на работе. Хочешь, подарю?

— Давай.

Герка открыл последнюю страницу тетради по арифметике и начал ставить в клеточках крестики. Через три минуты Анюта могла в узорчатой рамке разобрать буквы — «АНЮТА».

— Красиво как, — прошептала она. — Научи меня.

— Ну что же, Стародубов, садись. — Анна Васильевна поднесла к очкам классный журнал и ручкой-самопиской хотела поставить в клеточку напротив Сашкиной фамилии всего две буквы — «Пл.», то есть «Плохо». Но не успела. Дверь отворилась, и в класс заглянул Максим Максимыч.

— Анна Васильевна, извините, можно вас на минутку, — сказал военрук.

Анна Васильевна вышла из класса, прикрыв дверь, и через некоторое время вернулась, закрыла журнал, так и не поставив отметки. Она задумчиво смотрела на Сашку. Странным он казался мальчиком. Анна Васильевна никак не могла выкроить свободный часок, чтобы пойти к нему домой. Надо и в очереди за керосином постоять, и тетради проверить, и к урокам подготовиться, чтобы вихрастикам было интересно слушать. А пойти к Сашке нужно было непременно. Хорошо, Максим Максимыч предупредил, что у Сашки мать заболела и он не мог выучить уроков. А ведь сам Саша ничего не объяснил ей. Какой-то скрытный тот вихрастик. От ребят Анна Васильевна узнала, что Сашка воевал в партизанском отряде, и ей очень хотелось, чтобы ее ученик выступил на праздничном вечере и рассказал, как народные мстители не дают немецким оккупантам спокойно спать, посылают под откос эшелоны и взрывают склады с боеприпасами.

Однажды Анна Васильевна после уроков спросила Сашу, не хочет ли он рассказать ей о партизанах. «Ведь ты воевал». Сашка насупился, отвернулся от нее, буркнул: «Вот еще», — и, не прощаясь, пошел прочь. «Какой-то бирюк и нелюдим», — первое, что тогда пришло в голову Анне Васильевне. Но позже она подумала, что нелюдимым Сашу сделала война. И когда директор спросил учительницу, не выступит ли Стародубов на районном пионерском слете, она ответила, что, пока не поговорит с Сашей, ни о каком публичном выступлении ее ученика не может быть и речи.

— Пусть твоя мама, — сказала Анна Васильевна, когда Сашка сел на место, — придет в школу.

— Она не сможет прийти, — сказал Сашка.

— Почему? — Анна Васильевна сделала вид, что удивлена.

— Она в больнице лежит, — сказал Сашка.

— Нечем тебе порадовать больную маму, — сказала Анна Васильевна и прикусила верхнюю губу. «Говорю, — подумала она, — как старая гимназическая крыса». — А сейчас кто мне ответит, что такое личное местоимение?

— Можно, я? — Вовка Миронов всем своим телом тянулся с парты вслед за рукою.

— Пожалуйста, Миронов.

Вовка как по писаному отчеканил все правила.

— Приведи примеры, — сказала Анна Васильевна.

— Товарищ, верь, взойдет она, местоимение женского рода именительного падежа «она», звезда пленительного счастья.

— Еще.

— Вот шпарит, — шепнула Анюта Федорчук.

— Па-де-де с одним де, — ответил Герка.

Анна Васильевна неслышно подошла к Витьке Новожильскому, склонившемуся над листком бумаги.

— Ну-ка, Новожильский, покажи, что ты там пишешь? — Анна Васильевна взяла листок, который Витька не успел спрятать в парту.

— Так, — учительница прошлась взглядом по Витькиным загогулинам.

Они идут туда,
Где можно без труда
Достать себе и женщин и вино...