Федор Достоевский. Болезнь и творчество

Федор Михайлович после возвращения из ссылки в Петербург стал хлопотать о разрешении поездки в Европу, как для лечения, так и для новых впечатлений, необходимых для его литературного творчества. Но он был поднадзорный, а потому «не выездной». Только через два года, 7 июня 1862 года, ему разрешили выехать за границу. Был во многих городах Европы. В Лондоне 4 (16) июля 1862 года Достоевский посетил А.И. Герцена и подарил ему «Записки из Мертвого дома», уже изданные к этому времени отдельной книгой. За границей путешествовал с 23-летней Аполлинарией Прокофьевной Сусловой – сестрой первой в России женщины-врача Сусловой Надежды Прокофьевны. Был с нею в Баден-Бадене и в Париже. Это путешествие Суслова подробно описала в своих дневниках.

После возвращения из-за границы Достоевского в России ожидали новые нравственные потрясения. В апреле 1863 года было запрещено дальнейшее издание журнала «Время» из-за скандальной статьи Н.Н. Страхова, которая была признана неприемлемой для правительства. Через несколько месяцев братья начали издавать новый журнал под названием «Эпоха», но подписчиков было мало, и дохода он не приносил. Помимо работы в журнале, Федор Михайлович продолжал писать новые художественные произведения, которые по-прежнему пользовались спросом у читателей.

Новый 1864 год все четыре брата встречали вместе у сестры Александры Михайловны Голеновской (во втором браке – Шевяковой). Федор Михайлович был весел, словоохотлив, развлекал всех шутками, забавными эпизодами из своей жизни. Объявил, что теперь у него много новых друзей, которые «всегда появляются после моих литературных успехов. Успех – это великий соблазн, тут всякое чувство меры теряется». Через много лет эту же мысль Достоевского высказал эстрадный певец Леонид Утесов: «Самое трудное испытание – это испытание успехом». Это было последнее в новом 1864 году счастливое событие в жизни писателя.

Судьба продолжала наносить Достоевскому свои удары. У жены Марии Дмитриевны обострился туберкулез легких. Достоевский вынужден был для ухода за нею поселиться в Москве. Но болезнь быстро прогрессировала, и она скончалась на его руках 15 апреля 1864 года. Он остался жить вдвоем с 18-летним пасынком Павлом Исаевым. А через 3 месяца 10 июля 1864 года скоропостижно умер его любимый брат Михаил Михайлович, болел всего три дня и скончался «от горячки». После этих потерь Достоевский пишет брату Андрею: «Не стало ангела моего Михаила. Другое существо, которое любило меня безмерно, жена моя умерла в Москве в полном сознании. Я не отходил от нее всю зиму. Помяните ее хорошим добрым словом». О ее смерти он сообщил и Николаю Николаевичу Страхову: «Это была благородная и великодушная женщина. Души самой возвышенной и восторженной, чиста и наивна, как ребенок. Она меня любила, и я ее любил без меры, но мы не жили дружно из-за ее болезненно-мнительного характера. Больно и пусто стало в моей жизни, когда ее засыпали землей. Я бросился к брату, но и его не стало через три месяца, кризис случился в три дня. Не осталось ни одного сердца, которое заменило бы мне их обоих. Их некем заменить. Все стало холодно и пусто вокруг. Я только их и любил на этом свете. Семья брата осталась без средств, и я у них единственная надежда».

Издательство журнала «Эпоха» после смерти Михаила Михайловича вскоре заглохло. Федор Михайлович не умел заниматься коммерческими и издательскими делами, за какое бы из них он не брался, все оказывались убыточными.

После закрытия издательства остался долг в несколько тысяч рублей, который он должен был выплатить. Кроме того, у покойного брата осталась вдова с четырьмя детьми, которые ожидали от него помощи. Те деньги, которые были у брата, пошли на его похороны, и семья оказалась на иждивении Федора Михайловича. И он стал работать, по его выражению, «с удвоенной энергией». Младший брат Николай жил у сестры Голеновской Александры Михайловны «на призрении». Федор Михайлович хоть и жил скромно, но помогал ему по мере возможности.

Приступы эпилепсии у него хоть и продолжались, но были редкими и не влияли на литературный труд. Однако после смерти жены он оказался беспомощным в бытовых вопросах и особенно в расходовании денег. Деньги из его рук исчезали моментально, часть из них отдавал нуждающимся родственникам или бедным людям, своему пасынку, оставаясь сам без копейки. У многих создавалось впечатление, что Достоевский сам «искусственно создает себе нужду, обкрадывая самого себя». После чего прибегал к помощи кредиторов или друзей. Майкову он писал: «Знаю, что помочь деньгами Вам почти невозможно, и все-таки прошу у вас помощи. Если не поможете, я погибну. Если у вас нет денег, то займите у кого-нибудь для меня». И друзья выручали. Но, получив помощь, он тут же начинал тратить деньги бесконтрольно и снова искал кредиторов.

Семейная жизнь его оставалась неустроенной. Своему другу, юристу и дипломату барону Александру Егоровичу Врангелю он пишет 18 февраля 1866 года: «Вы счастливы в семействе, а мне судьба отказала в этом великом человеческом счастье».