Федор Достоевский. Болезнь и творчество

Бесконечные проигрыши на время отрезвляли его, и он начинал интересоваться тем, что страстно любил, – живописью и музыкой. 26 июня 1867 года он посетил с женой знаменитую Дрезденскую художественную галерею. Здесь его молодая жена узнала, насколько сильно он любил настоящее искусство. Минуя почти без осмотра многие залы, он подошел в одном из них к картине Рафаэля Санти (1483–1520) «Сикстинская Мадонна» и застыл в восхищении. Эта картина настолько сильно поражала его воображение, что он даже забывал об этикете. Чтобы лучше рассмотреть облик мадонны и ее младенца, которого она бережно прижимала к себе, он встал на стул. Служитель музея объяснил ему, что это запрещено. Но как только тот отошел, Достоевский снова полез на стул, а жене предложил перейти в другой зал, чтобы он не шокировал ее своим поведением. Вернувшись в зал, Анна Григорьевна увидела, что он по-прежнему как завороженный смотрит на мадонну. Позже он купил копию этой картины и повесил в своем петербургском кабинете.

Пока у них не было денег, он был спокоен, но как только получал из России гонорар, сразу вспоминал о рулетке. Любой выигрыш вдохновлял его, и он часами не покидал игорного зала. Однажды, когда он выиграл больше тысячи талеров, Анна Григорьевна попросила оставить двести из них на домашние расходы, но он все взял в игорный зал, в надежде выиграть еще более крупную сумму, а в результате все проиграл. И никакой, даже самый крупный проигрыш его не останавливал.

Рулетка все больше затягивала его в свою паутину и поглотила его окончательно. Ни мольбы жены, ни уговоры не действовали. Они только раздражали его и еще больше разжигали страсть к игре. Молодая жена перестала упрекать и уговаривать его и безропотно отдавала все, что он требовал. А когда денег больше не оказалось, он снял с нее все украшения – серьги, кулон, перстни и даже обручальное кольцо и отнес в залог (многие из этих драгоценных предметов они так и не сумели выкупить). В своих воспоминаниях Анна Григорьевна писала: «Он не имел силы воли, чтобы сдерживать себя и не рисковать последним талером». Она поняла, что это не просто слабоволие, «а всепоглощающая страсть, нечто стихийное, и с этим нужно было мириться и смотреть как на болезнь». И она стала отдавать ему последние гроши. Он забирал их, уезжал, а через некоторое время возвращался и требовал еще. «Когда он проиграл всё, что у нас было, идти на рулетку было не с чем, он был так удручен, что не сможет продолжить игру и заложить больше нечего, он сел на стул и зарыдал», – писала в дневнике Анна Григорьевна.

После проигрыша он начинал «казнить» себя, называл «последним низким игрочишкой». «Я всегда и везде дохожу до последнего предела, всю жизнь за эту черту перехожу», – писал он друзьям. Жене говорил, что играет не для того, чтобы разбогатеть, а чтобы сносно существовать. Но если выигрывал хоть небольшую сумму, то входил в азарт и остановиться уже не мог. Его пристрастие превратилось в потребность натуры. Не всегда человек может бороться со своими страстями и пристрастиями, ими не всегда могла управлять даже такая сверхсильная личность, как Петр Великий.

20 июля (1 августа) 1867 года после очередного проигрыша у него был сильный и довольно продолжительный эпилептический припадок. 3 дня чувствовал себя плохо, был грустный, ощущал страх смерти, просил, чтобы жена не отходила от него, «как будто мое присутствие могло спасти его от смерти», – писала в дневнике Анна Григорьевна.

20 августа 1867 года Анна Григорьевна отдала мужу последние 20 талеров со словами: «Можешь идти и проигрывать». Он воспользовался ее разрешением и все проиграл. Литературным трудом он начинал заниматься, только когда у него не было денег на рулетку.

Постепенно его страсть немного улеглась. Жене он сказал: «Только работа меня вынесла». Но работа «выносила» его ненадолго. Позже Анна Григорьевна писала в дневнике: «Как только у нас появлялась хоть небольшая сумма денег, наша жизнь превращалась в кошмар». Ни вид убитой горем жены, ни полное отсутствие денег на продукты не волновали его, удручало только то, что не может без денег продолжать игру.

Когда у них не осталось больше ничего, кроме долгов, он просит в письме денег в счет будущего гонорара у Михаила Никифоровича Каткова – издателя журнала «Русский вестник» и газеты Московские ведомости». Это была его последняя надежда. Анна Григорьевна пишет в дневнике: «Если Катков не пришлет денег, мы погибли. Даже подумать об этом страшно».

«Вы слишком благородный человек, чтобы обидеться на мою просьбу», – писал Достоевский Каткову. Тот не обиделся и прислал требуемую сумму денег, после чего они смогли расплатиться с долгами и продолжить путешествие по Европе.