Фейрум

– Проклятье! – Бутч прибавляет к ставке два доллара, и карта уходит направо. – Отыграйся за нас, старина.

От дружеского хлопка по спине Джек едва не заходится кашлем – как от ядреной настойки чуть ранее.

Улыбка Койота становится шире.

– На что ставишь?

– Пиковый туз.

Кто-то из братьев присвистывает. Смело.

У Джека нет денег. Карманы пусты. Из всего имущества – только крепкие сапоги, да и то чужие.

Ставит их. Туз падает налево, и товарищи ликуют. Победа понтера.

– Еще! – В глазах Койота появляется недобрый блеск. Тени мечутся, словно неприкаянные.

– Восьмерка треф.

На сей раз Джек ставит чужие доллары и снова выигрывает. Хорошо пошло! Он уже давно не испытывал такого азарта, бурлящего в крови.

Две стопки карт растут. Налево ложатся короли, шестерка и дама. Часы капрала переходят к Джеку.

– Девятка треф.

Лампы потрескивают. То ли хмель ударяет в голову на пустой желудок, то ли выигрыш пьянит, но Джеку становится душно. Он оттягивает ворот рубашки и смахивает волосы со лба, а в следующий момент карта предательски идет направо. Победа банкомета.

Товарищи не сдерживают разочарованного вздоха.

– Еще! – Джек хлопает ладонью по столу. Последнее слово останется за ним.

– Как скажешь. – В голосе Койота звучит насмешливое превосходство. Как красная тряпка для el toro[15]. Джек ненавидит уступать. Пускай он не лучший боец: не самый быстрый, не самый ловкий, – но за карточным столом его никто не обходит. Он знает уловки. Он умеет врать с непроницаемым лицом. У него превосходная память.

…И он проигрывает.

Банк переходит к сопернику.

– Что скажешь теперь, любимец фортуны? – Койот слегка подается вперед. – Готов поставить на кон свой талисман?

Джек опускает глаза. Прячет гвоздь обратно под рубаху.

– Нет.

– Что ж… Тогда, думаю, мы закончили, господа. Желаю славного вечера.

Взметнувшись в яростном порыве, тени опадают.

– Стой, – цедит сквозь зубы Джек. Если бы не хмурые взгляды Бутча и остальных, не стал бы задерживать. Пускай катится к индейской бабушке! По тропе шауни до божественного облака. А так – подвести товарищей не позволяет совесть. Те ее зачатки, которые есть у Джека.

Снимая шнурок, он кладет дар Амбембы на стол. Одна безделушка против целого банка. Кто мог предсказать час назад, чем закончится вечер?

– Бубновый валет, – чеканит Джек, глядя индейцу в глаза – два черных омута, лукавых, хищных.

Тот вдруг начинает хохотать.

– О, этого никто не ожидал! Поведаешь, мастер Джек, как оказался здесь? Прежде чем мы поставим точку в нашем споре.

– Как и все. – Он пожимает плечами. Промедление заставляет нервничать. Хранить внешнее спокойствие становится сложнее. – После апрельского приказа.

– Доброволец, значит?

Джек кивает, но собеседнику этого мало.

– Ну же! Все любят славные истории. Какова твоя? Полна горестей? Или грез о ратных подвигах?

Глумится, краснокожий сукин сын. Снова бьет Джека его же оружием.

Хрустят костяшки. Ему хочется вытянуть руку, присвоить колоду, сыграть по своим правилам… Но нельзя. Терпение, говорят, – первейшая из добродетелей.

– Мои подвиги совершались на ином поле. – Джек поднимает бровь, стараясь говорить размеренно, с ленцой. – Была – да и есть! – у ричмондского держателя ломбарда юная женушка, миссис Чэдвик. Вроде взглянешь на нее – вся хрупкая, миленькая, с глазами, как у трепетной лани; веснушки на носу и кудри каштановые падают на фарфоровый лоб. Красота. А как рот откроет – хоть вешайся. Зловреднее мегеры не видывал свет.

Бедный мистер Чэдвик после каждой ссоры бежал с позором в ближайший кабак – «лечить нервы», а вдогонку ему летели проклятия столь изощренные, что сапожники краснели.

Юная Изабелла, казалось, ненавидела весь мир и мстила ему от души. За брак, устроенный родней, и поруганные мечты о светлых чувствах. За нелюбимого мужа, что был вдвое старше и совсем не разделял интересы жены. За скучное существование в четырех стенах и непроходимую тупость служанок. За сплетниц соседок, которых она могла заткнуть за пояс метким словом, и за все хорошее, что могло случиться, но так и не произошло.

День за днем она отравляла чужие жизни и расцветала лишь при виде монет. Деньги – пусть на время – развеивали скуку Изабеллы. Она баловала себя кружевными платьями, посещала светские приемы, знакомилась с заезжими артистами. С некоторыми – достаточно близко, чтобы по городу ползли слухи. Впрочем, при любой попытке обвинить жену в неверности на Чэдвика обрушивался шквал проклятий, и все опять заканчивалось кабаком. Так и продолжалось… Вплоть до нашей встречи.

Джек держит театральную паузу. Кто-то из братьев Кларк присвистывает. То ли понимающе, то ли с завистью.

– И что она в тебе нашла? – подначивает Бутч.

Джек расплывается в улыбке. Вовлеченный слушатель – дар для рассказчика. Не этого ли хотел краснокожий? Пусть получает!

– Мое безграничное обаяние, старина. Против этого деликатного напора не устоит ни одна ще… щедрая барышня.

Солдаты смеются. Огонек в ближайшей лампе подрагивает.