Фейрум

– Словом, оттаяла моя Изабелла. Нрав как у тигрицы, носик вздернут, а в глазах – бесенята. Ух! – Джек глотает из чужой фляги, смачивая горло. – Но, как водится, счастье было недолгим. Не успела миссис Чэдвик вкусить счастья, как ее благоверный сговорился с судьей. Слухи по Ричмонду ползли, что змеи, и вот уже на вашего покорного слугу повесили два ограбления. В ломбарде золота недосчитались.

Он морщится, продолжая отыгрывать роль без вины осужденного.

– И что?! Под суд?

– Помилуй, дружище. Пусть бы изловили сначала!

– Ай да Джек! – восклицает Бутч и снова хлопает его по плечу. – В добровольцы пошел.

– Ну так… – Он переводит взгляд на держателя банка. – Утолил я твою жажду историй?

– Враньем? – фыркает Койот. – Что из сказанного тобой правда, любимец удачи? Что у мистера Чэдвика, живущего в Ричмонде, и впрямь есть жена по имени Изабелла? Ты всех кормишь одной сказкой или каждый раз новыми по настроению?

В палатке повисает тишина.

Бубновый валет ложится справа от индейца.

У Джека холодеют руки. Не может быть, чтобы его – его – карта подвела.

– Да кто ты такой? – цедит Джек.

Недавний азарт превращается в ярость. Это не похоже на привычные карточные фокусы, которыми он сам промышляет. Индеец играючи разгадал его ложь, будто видел насквозь.

«Девятка… направо… – запоздало всплывают в голове слова Таннера. – Не ври, когда время придет».

Откуда он мог знать? Это лишь бредни хворого салаги. Джек чувствует, как пол под ногами качается и встает на место, мир на какое-то мгновение переворачивается вверх дном. Он смаргивает. Выбрасывая руку вперед, переворачивает левую стопку. Карты разлетаются, трепещут узором рубашек и падают обратно на столешницу. Только валет остается там, где лежал. Во рту разливается горечь.

– Где настоящая? Это ведь обманка. Спрятал в рукаве?

– По себе других судишь? – Койот щурится и обводит широким жестом южан. – Думаю, господа согласятся, что выигрыш честный. Просто не каждый умеет принимать поражения достойно. Это я могу понять.

– Черта с два ты понимаешь!

– Эй, Джек, – удерживает его Бутч, – ты охолонись. Нам ссориться не к месту. С правилами игры все соглашались, так что выдохни, дружище. Все по-честному.

Джек качает головой. Отвечает злой усмешкой – под стать оскалу гостя.

– Откуда ты взялся? Потешь нас «славной историей», покажи, как нужно.

– О нет. Правда за правду. Око за око. Ты соврал, Джексон Хиггинс. Ты у меня в долгу. – Смуглая ладонь накрывает гвоздь, согнутый в кольцо, и шнурок с талисманом исчезает. Не теряется в кармане победителя, а пропадает без следа, будто его и не было.

– Ты…

– Нет… – Он дергает щекой. – Не колдун. Не фокусник и не мастер иллюзий. Узко мыслишь, но это поправимо.

По щелчку пальцев Койота огни в лампах гаснут. Затихают все звуки, на которые Джек не обращал прежде внимания: голоса солдат в отдалении, стрекот сверчков и вздохи ветра. Лагерь погружается в тишину, густую и липкую, как та чернильная жидкость в ручье.

– Эй, Бутч? Ребята?

Ответа нет. Джек озирается по сторонам. Ждет, пока глаза привыкнут к темноте.

Раздается треск лучины. Крошечное пламя отбрасывает чудовищную тень. Койот по-прежнему сидит напротив, только на плечах – голова зверя. Серый мех с рыжими подпалинами, стоячие уши, острые клыки. «Не колдун и не фокусник. Оборотень!»

– Вот тебе пр-равда. – Человеческий голос срывается на рык. – Дер-ржи подар-рок. Она тепер-рь твоя. Отдашь свой долг с последней кар-ртой.

Чудовище протягивает игральную колоду. Джек трясет головой.

– Не должен я ничего. Ты забрал оберег, мой чертов гвоздь! И деньги парней, так что проваливай, понял? Мы квиты!

– Однажды я услышу «спасибо», – растягивается зубастая пасть. – Ты уже мер-ртв, Джексон Хиггинс. Пр-росто пока не осознал этого – у тебя будет мно-ого вр-ремени. Вы все здесь мер-ртвы. Твой долг – собир-рать по мир-рам истор-рии. Они – плата за ср-рок.

«Час и век – все будет для тебя едино».

Порыв ветра залетает в палатку, кружит в вихре палые листья. Стылый осенний воздух обнимает разгоряченное тело. Джек вскакивает на ноги.

Лучина гаснет, и вокруг – никого.

Он сжимает в руке чужую колоду. Бубновый валет, лежащий сверху, рассыпается изумрудным пеплом, и Джек проваливается в бездну. Летит сквозь водоворот, сжимаясь всем своим существом до размера ничего не разумеющей букашки, пока ноги не находят опору. Темные коридоры и низкий свод лабиринта показываются впереди – и тысяча звезд, сияющих оттенками зелени.

Эпизод VIII Вокзал потерянных слов

♬ Shawn James – Through the Valley

– Так я получил колоду.

Голос Джека казался далеким и бесстрастным – чужим. Ни горечи, ни сожаления.

Они по-прежнему держались за руки. Не так крепко, как при переходе: мизинцы едва соприкасались, но Липе не хотелось его отпускать.