Фейтфул-Плейс

Я не трогал свою семью, пока Стивен готовил дело и предъявлял Шаю обвинение в двух убийствах, а Высокий суд отказывал Шаю в выходе под залог. Джордж, добрая душа, позволил мне вернуться к службе без единого слова; более того, подкинул мне новую и безумно сложную операцию, в которой фигурировали Литва, автоматы Калашникова и несколько занятных парней по фамилии Витаутас. При желании этой работе можно было посвящать хоть по сто часов в неделю – а желание у меня было. В отделе поговаривали, что Снайпер накатал гневную жалобу на мое вопиющее самоуправство, вследствие чего Джордж ненадолго вынырнул из своей обычной полукомы и завалил его бюрократической писаниной на несколько лет вперед, затребовав подробные разъяснения в трех экземплярах.

Когда я счел, что эмоциональный накал в моей семье немного снизился, я выбрал вечерок и вернулся домой пораньше, часов в десять вечера. Я сделал сэндвич, запихнув между двумя кусками хлеба все, что нашлось в холодильнике, поел, прихватил на балкон сигареты и стакан “Джемисона” – и позвонил Джеки.

– Господи! – ахнула она. Фоном работал телевизор. В голосе сестры звучало изумление; что еще таилось в глубине, я не разобрал. – Это Фрэнсис, – пояснила она Гэвину. Тот что-то невнятно пробормотал, и шум телевизора стих – Джеки отошла в сторону. – Господи! Я и не думала… Ну как у тебя дела?

– Потихоньку. А ты как?

– Так себе. Сам знаешь.

– Как мама?

Тяжелый вздох.

– Фрэнсис, она не ахти.

– В каком смысле?

– Да осунулась как-то вся и страшно притихла – сам знаешь, на нее это не похоже. Уж лучше бы брюзжала направо и налево.

– А я уж боялся, ее удар хватит, – как бы в шутку сказал я. – Надо было догадаться, что она не доставит нам такого удовольствия.

Джеки не засмеялась.

– Кармела рассказала, что заезжала к ним вчера вечером с Дарреном, а он разбил эту фарфоровую фиговину – помнишь, на полке в гостиной, мальчик с цветами? Разбил вдребезги. Даррен перепугался насмерть, а ма ни слова не сказала, молча подмела осколки и в ведро выкинула.

– Со временем она оклемается. Ма крепкая, ее так просто не сломать.

– Крепкая, но все-таки…

– Да уж.

Послышался хлопок двери, и в трубке зашелестел ветер – Джеки вышла для секретного разговора.

– Па тоже плох. Он не вставал с постели с тех пор, как…

– Черт с ним. Пусть там и сгниет.

– Да, я понимаю, но речь не о том. Ма одна не справляется, когда он такой. Я не знаю, что делать. Я стараюсь почаще приезжать, Кармела тоже, но у нее дети и Тревор, а у меня работа. Даже когда мы там, нам не хватает сил его поднять, чтоб ему не было больно; вдобавок он не хочет, чтобы мы, девочки, помогали ему вылезти из ванны и все такое. Раньше Шай… – Джеки осеклась.

– Всем этим занимался Шай.

– Да.

– Мне приехать, помочь?

– Тебе? – От удивления сестра не сразу нашлась с ответом. – Ох, нет, Фрэнсис, не стоит.

– Притащусь хоть завтра, если надо. Я к ним не совался, думал, что от меня будет больше вреда, чем пользы, но если я не прав…

– Да нет, ты все правильно думал. Я не в плохом смысле, просто…

– Все нормально, я так и понял.

– Я передам, что ты о них спрашивал.

– Передай. И если что-то изменится, дай мне знать, ладно?

– Хорошо. Спасибо за предложение.

– А что насчет Холли?

– Ты о чем?

– Ей будут рады в мамином доме?

– А ты хочешь, чтобы она… Я-то была уверена…

– Не знаю, Джеки. Так далеко я не загадывал. Скорее всего, нет. Просто хотел узнать, как ее там встретят.

– Еще неизвестно. – Сестра тихонько вздохнула. – Пока не… Сам понимаешь. Пока все не утрясется.

Пока не состоится суд, пока Шая не оправдают или не осудят на два пожизненных – а это в немалой степени зависело от показаний Холли.

– Джеки, я так долго ждать не могу. Мне сейчас не до околичностей. Речь идет о моем ребенке.

Снова вздох.

– Честно говоря, Фрэнсис, на твоем месте я бы ее придержала. Для ее же блага. Все в раздрае, все на взводе, рано или поздно кто-нибудь ляпнет ей что-то обидное – не нарочно, но… Подожди пока. Как думаешь, это ничего? Она не очень расстроится?

– С этим я как-нибудь справлюсь. Но беда в том, что Холли вбила себе в голову, будто она виновата в том, что случилось с Шаем, – а даже если нет, вся семья ее винит. Если держать Холли подальше от ма – это меня как раз таки нисколько не удручает, – девочка только сильнее в это поверит. Мне, прямо скажем, по барабану, пусть это чистая правда и пусть вся родня считает ее прокаженной, но мне нужно, чтобы Холли знала: ты – исключение. Девочка расстроена, она уже потеряла столько людей, что на всю жизнь хватит. Мне нужно, чтобы она знала: ты по-прежнему в ее жизни, ты не собираешься отказываться от нее и нисколько не винишь ее за ту наковальню, которая свалилась нам на голову. Или это слишком сложно?

Джеки разразилась сочувственными охами.

– Господи, да как же мне ее винить, бедную лапулечку, – ее и на свете-то не было, когда все началось! Крепко обними ее от меня и скажи, что я навещу ее, как только смогу.

– Хорошо. Я так и думал. Впрочем, неважно, что скажу я: ей нужно услышать это от тебя. Можешь позвонить ей, договориться о встрече? Успокой ребенка, ладно?