Фейтфул-Плейс

– Я никогда не узнаю, что потерял. А ты сам от чего отказался? Что получила от тебя эта семья? Назови хоть что-нибудь. Одно.

– Эта проклятая семья отняла у меня Рози Дейли, – сказал я.

Повисла глубокая, ледяная тишина. Все уставились на меня; Джеки поднесла стакан к губам, да так и застыла с приоткрытым ртом. До меня постепенно дошло, что я стою, чуть покачиваясь, что мой голос звучит на грани рева.

– Бросить школу – это ничто, пара тумаков – ничто. Я бы согласился на все это, умолял бы, только бы не потерять Рози. А ее нет.

– Думаешь, она бросила тебя из-за нас? – бесцветным от потрясения голосом спросила Кармела.

Я понимал, что сказал что-то не так, что-то переврал, но не мог сообразить, что именно. Как только я поднялся, спиртное ударило меня прямо под коленки.

– А у тебя есть другие версии, Кармела? – завопил я. – Сегодня мы без ума друг от друга, любовь навеки, аминь. Пожениться собирались, билеты купили. Богом клянусь, Мелли, мы были готовы на все что угодно, все на свете, лишь бы быть вместе. А назавтра, на следующий же чертов день, она меня бросила.

Завсегдатаи уже поглядывали на нас, разговоры смолкли, а я все не мог заставить себя говорить тише – я, всегда самый хладнокровный в любой драке и самый трезвый в любом пабе. Вечер сошел с рельсов, и спасать его было поздно.

– Что же произошло накануне? Папаша загулял и попытался вломиться к Дейли в два часа ночи, а потом вся ваша утонченная кодла закатила дебош с мордобоем посреди улицы. Ты же помнишь ту ночь, Мелли. Вся Фейтфул-Плейс помнит ту ночь. Так почему бы Рози не сдать на попятный после такого? Кому нужна такая родня? Кому нужна такая кровь в жилах детей?

– Поэтому ты никогда не приезжал домой? – очень тихо и по-прежнему без всякого выражения спросила Кармела. – Ты все время так думал?

– Если бы только папаша вел себя поприличней! – сказал я. – Если бы он не пил или хотя бы постарался не позориться по пьяни. Если бы ма не была ма. Если бы Шай не нарывался на неприятности каждый божий день. Если бы мы были другими.

– Но если Рози никуда не уезжала… – растерянно пробормотал Кевин.

Я не мог сообразить, к чему он ведет. Весь этот день вдруг навалился на меня, и я почувствовал такое изнеможение, словно ноги подо мной таяли, растекаясь по потертому ковролину.

– Рози бросила меня, потому что моя семья – сборище уродов. И ее можно понять, – сказал я.

– Фрэнсис, так нельзя. Ты к нам несправедлив, – с болью в голосе сказала Джеки.

– Со мной у Рози Дейли не было проблем, приятель, уж ты мне поверь, – сказал Шай.

Он взял себя в руки, развалился на стуле, краснота сошла с его лица. Дело было в том, как он это сказал: в глазах блеснула наглая искра, уголки рта изогнулись в ленивой ухмылочке…

– Это ты о чем? – спросил я.

– Рози была девчонка что надо: дружелюбная, отвязная – так это, кажется, называют?

С меня враз слетела усталость.

– Если собираешься за глаза поливать грязью девушку, которая не может тебе ответить, хотя бы будь мужиком и говори прямо. А если кишка тонка, так заткни пасть.

Бармен грохнул стаканом о стойку:

– Эй, вы там! Хорош! Уймитесь сейчас же, или всех выкину.

– Я только похвалил твой вкус, – сказал Шай. – Классные сиськи, классная задница, взгляды свободные. Маленькая давалка, да? В два счета с нуля до сотни разгонялась.

Громкий голос где-то на задворках мозга велел мне уходить, но не мог пробиться сквозь алкогольный угар.

– Рози бы к тебе и длинной палкой не прикоснулась, – сказал я.

– Ошибаешься, приятель. Касалась, и еще как! Ты, когда ее раздевал, ни разу мой запах не чувствовал?

Я сдернул его со стула, занес кулак для удара, но остальные мигом ринулись действовать с отработанной упругой слаженностью, свойственной только детям пьяницы. Кармела вклинилась между нами, Кевин схватил меня за занесенную руку, а Джеки отодвинула от греха подальше посуду. Шай оторвал другую мою руку от своей рубашки – что-то затрещало, – и нас обоих качнуло назад. Кармела взяла Шая за плечи, усадила его на место и держала, загораживая меня и бормоча какую-то умиротворяющую ерунду ему в лицо. Кевин и Джеки подхватили меня под мышки, развернули и наполовину доволокли до двери, прежде чем я вернул себе равновесие и сообразил, что происходит.

– Отвалите! Пустите меня! – потребовал я, но они не останавливались.

Я попытался стряхнуть их, но Джеки вцепилась так крепко, что невозможно было избавиться от нее, не ударив, а до такого я еще не допился. Шай орал какую-то похабщину через плечо Кармелы, та шикала с удвоенной громкостью, а потом Кевин и Джеки технично пролавировали вместе со мной между столов, стульев и непроницаемых физиономий завсегдатаев – и мы оказались под порывами холодного колючего ветра на углу улицы. Дверь за нами захлопнулась.

– Какого хрена? – спросил я.

Джеки успокаивающе, как ребенку, сказала:

– Ох, Фрэнсис. Ты же знаешь, вам нельзя там драться.

– Этот урод нарывался на плюху в рожу, Джеки. Просто умолял. Ты ведь слышала. Только не говори, что он не заслужил всего, чем я могу его уважить.

– Заслужил, конечно, но вы того и гляди разнесли бы весь паб. Прогуляемся?