Фейтфул-Плейс

– Тогда чего вы меня-то утащили? Это же Шай…

Они взяли меня под руки и повели.

– Подыши свежим воздухом – живо полегчает, – заверила меня Джеки.

– Нет. Нет. Я сидел себе тихо с пивом, никого не трогал, пока этот хер не приперся и не начал делать мне мозги. Слышала, что он сказал?

– Он нарезался и повел себя как полный утырок, – сказал Кевин. – Тебя это удивляет?

– Тогда какого хрена за ухо вытащили меня?

Я понимал, что мои жалобы похожи на детское нытье в духе “Он первый начал”, но остановиться уже не мог.

– Шай в этом пабе свой, – сказал Кевин. – Он тут через вечер сидит.

– Не коноводит же он всей долбаной округой! У меня такие же права, как у него… – Я попытался высвободиться и вернуться в паб, но усилие меня почти доконало. Холодный воздух ничуть не отрезвлял, только сбивал с толку, лупцуя меня со всех сторон до звона в ушах.

– Такие же, конечно, – сказала Джеки, твердо нацеливая меня в нужном направлении. – Но если бы ты остался, он только донимал бы тебя. Тебе оно надо? Давай лучше пойдем куда-нибудь еще.

И тут туман “Гиннесса” прошила холодная игла разума. Остановившись как вкопанный, я помотал головой, пока звон малость не унялся.

– Нет, – сказал я. – Нет, Джеки, не давай.

Джеки оглянулась и обеспокоенно воззрилась мне в лицо.

– Тебе нехорошо? Тебя тошнит?

– Нет, ни хера меня не тошнит. Чтоб еще хоть раз я бросился куда-то на твой свист…

– Ох, Фрэнсис, не будь…

– Помнишь, с чего все началось, Джеки? Помнишь? – спросил я. – Ты вызвонила меня и убедила, что мне позарез надо тащить задницу на эту богом забытую помойку. Ей-богу, я, наверное, прихлопнул себя по башке дверцей машины, а то объяснил бы тебе, куда засунуть эту гениальную идею. Глянь, как все обернулось, Джеки. Ты собой довольна, а? Тебя греет сознание хорошо выполненной работы? Ты счастлива?

Меня шатало. Кевин попытался подпереть меня плечом, но я стряхнул обоих, всем весом привалился к стене и закрыл лицо руками. Под веками плавали миллионы искр.

– А знал ведь, что к чему. Знал, черт возьми.

Какое-то время никто ничего не говорил. Я печенкой чувствовал, что Кевин и Джеки переглядываются, пытаются выработать стратегию, семафоря бровями.

– Не знаю, как вы двое, а я уже сиськи отморозила, – наконец сказала Джеки. – Пойду пальто заберу, подождете?

– Мое тоже возьми, – сказал Кевин.

– Хорошо. Только не уходите никуда. Ладно, Фрэнсис?

Она робко пожала мне локоть. Я не отреагировал. Чуть погодя я услышал ее вздох и бойкий цокот каблучков, удаляющийся в направлении паба.

– Гнусный сраный день, – выговорил я.

Кевин прислонился к стене рядом со мной. Я слышал, как он дышит, посапывая от холода.

– Вроде как Джеки не совсем виновата, – сказал он.

– Ты прав, Кев. Еще как прав. Только, ты уж извини, но прямо сейчас мне глубоко насрать.

Переулок вонял жиром и мочой. Где-то в паре улиц от нас два парня заорали друг на друга без слов – хриплым, бессмысленным криком. Кевин поудобней уперся спиной в стену.

– А все-таки я рад, что ты вернулся, – сказал он. – Приятно вместе позависать. То есть я, конечно, не про историю с Рози и… ну ты понял. Но я очень рад, что мы снова увиделись.

– Как я сказал, все это прекрасно, но мне что-то не до радости.

– В смысле, для меня семья кое-что значит. И всегда значила. Я же не говорил, что не умру за семью. Просто не люблю, когда Шай указывает мне, что думать.

– А кто любит? – Я убрал руки от лица и на пару дюймов отстранил голову от стены – проверить, не стал ли мир стабильнее. Особой качки не чувствовалось.

– Раньше было проще, – сказал Кевин. – Ну, в детстве.

– Что-то не припомню.

– Господи, да я не в смысле – просто, но… понимаешь? Мы хотя бы знали, что нам положено делать, хоть иногда и обрыдло было. Кажется, я по ясности той скучаю. Понимаешь?

– Кевин, дружище, честно тебе скажу – вообще не понимаю.

Кевин повернул голову и посмотрел на меня. Холод и выпивка превратили его в розовощекого мечтателя; чуть дрожащий, с модной, но уже взлохматившейся стрижкой, он был похож на мальчика со старинной рождественской открытки.

– Ага, – сказал он со вздохом. – Конечно. Ладно. Неважно.

Я осторожно отделился от стены, на всякий случай опираясь на нее рукой, – колени держали.

– Ни к чему Джеки бродить одной, – сказал я. – Найди ее.

Он заморгал.

– А ты не… То есть ты же нас подождешь, да? Я мигом.

– Нет.

– А… – Он нерешительно замялся. – Что насчет, к примеру, завтра?

– А что завтра?

– Ты здесь будешь?

– Сомневаюсь.

– А тогда… Ну, когда-нибудь?

Он выглядел таким юным и потерянным, умереть просто.

– Иди найди Джеки. – Я поймал равновесие и побрел прочь.

Через несколько секунд я услышал, как Кевин медленно зашагал в другую сторону.

8

Несколько часов я покемарил в машине – я слишком нарезался, чтобы меня подобрал хоть один таксист, но не настолько, чтобы постучать в дверь к маме. Проснулся я с ощущением, будто во рту что-то сдохло мучительной смертью. Холодным непогожим утром сырость пробирала до костей. Минут двадцать у меня ушло на разминку затекшей шеи.