Фейтфул-Плейс

Пустые улицы блестели мокрым блеском, колокола звонили к утренней мессе, и никому не было до меня дела. Я нашел унылое кафе, полное унылых работяг из Восточной Европы, и взял сытный завтрак: непропеченные оладьи, горсть нурофена и ведро кофе. Прикинув, что уровень алкоголя у меня в крови, скорее всего, снизился до пределов нормы, я сел в машину и поехал домой, там швырнул одежду, которую не снимал с самого утра пятницы, в стиральную машину, а самого себя – под очень горячий душ и задумался, что делать дальше.

Я развязался с этим делом окончательно и бесповоротно. Пусть с ним возится Снайпер – мне не жалко. Он всегда был занудным говнюком, но в кои-то веки его одержимость победами мне на руку: рано или поздно он добьется правосудия для Рози, если это вообще возможно, и даже будет держать меня в курсе главных подвижек в расследовании – необязательно из альтруистических соображений, но мне было плевать. Меньше чем за полтора дня я нахлебался от своей семейки еще на двадцать два года вперед. Этим утром, стоя под душем, я мог побиться об заклад хоть с самим сатаной, что ничему на свете не затащить меня назад на Фейтфул-Плейс.

Прежде чем забросить эту мутотень назад в тот круг ада, откуда она явилась, мне оставалось только подчистить пару хвостов. По-моему, “закрытие гештальта” – это дымящаяся куча навоза, выдуманная, чтобы буржуи оплачивали “ягуары” мозгоправов. Все равно надо было убедиться, что в подвале нашли именно Рози, узнать, как она умерла, не отыскали ли Снайпер и его ребята хоть малейшую зацепку – куда Рози направлялась в ту ночь, когда кто-то ее остановил. Всю мою взрослую жизнь определил шрам в форме отсутствия Рози Дейли. Вероятность, что этот огромный рубец может затянуться, оглушила меня и выбила из колеи настолько, что в результате я дошел до несусветной дичи – пьянки с братьями и сестрами. При одной мысли об этом еще двумя днями раньше я бы с криком умчался куда подальше и без оглядки. Неплохо было бы собраться с мыслями, пока я не натворил таких глупостей, что дело закончится ампутацией.

Я оделся в чистое, вышел на балкон, закурил и позвонил Снайперу.

– Фрэнк! Чем могу помочь? – отозвался тот с тщательно отмеренной вежливостью, давая мне понять, что он не слишком счастлив меня слышать.

Я напустил в голос робости.

– Снайпер, я знаю, как ты занят, но будь добр, не откажи мне в услуге…

– Я бы рад, старина, но я тут немного…

Старина?

– Тогда я сразу к делу, – сказал я. – Мой дражайший сотрудник Йейтс – знаешь его?..

– Встречались.

– Миляга, правда? Мы с ним вчера промочили горло, я рассказал ему эту историю, так он теперь язвит, что, мол, подружка меня кинула. Короче говоря – и оставляя в стороне глубокую рану от того, что мой родной коллега усомнился в моем сексуальном магнетизме, – я поставил сотню на то, что Рози таки не собиралась меня динамить. Если у тебя есть что-то в мою пользу, можем поделить выигрыш пополам.

Проверять Снайпер не станет: Йейтс выглядит так, будто питается котятами, да и вообще не из общительных.

– Вся информация, связанная с расследованием, является конфиденциальной, – напыщенно сказал Снайпер.

– Я и не собирался продавать ее в “Дейли стар”. Йейтс, помнится, такой же коп, как мы с тобой, только побольше и пострашнее.

– Коп не из моей группы. Как и ты.

– Да ладно, Снайпер. Скажи хотя бы, была ли это Рози в подвале. Если это какой-то викторианский склад трупов, заплачу Йейтсу его денежки и как-нибудь переживу.

– Фрэнк-Фрэнк-Фрэнк… – протянул Снайпер с напускным сочувствием. – Понимаю, приятель, тебе нелегко. Но помнишь, о чем мы говорили?

– А как же. Суть в том, что ты хотел от меня избавиться. Так что я предлагаю одноразовую сделку, Снайпер. Ответь на малюсенький вопросик – и можешь забыть обо мне, пока я не накрою тебе поляну в честь успешного раскрытия дела.

Снайпер медлил.

– Фрэнк, – наконец сказал он, решив, что я в полной мере осознал степень его неодобрения. – Мы не на рынке. Я не собираюсь заключать с тобой сделки и судить пари в твоем отделе. Это дело об убийстве, и мы с моей группой должны работать без помех. Не думал, что так сложно будет втолковать это тебе. По правде говоря, я несколько разочарован.

У меня перед глазами вдруг встала картина одного вечера в Темплморе, когда Снайпер напился вдрызг и по пути домой предложил пари – кто выше на стенку нассыт. Интересно, когда он превратился в надутого придурка среднего возраста? Или он всегда в душе был таким, а подростковый всплеск тестостерона временно маскировал его натуру?

– Ты прав, – сказал я, исполнившись раскаяния. – Просто мне не по нутру, что этот баран Йейтс решит, что утер мне нос, понимаешь?

– Ммм… – промычал Снайпер. – Знаешь, Фрэнк, воля к победе – ценное качество ровно до тех пор, пока не ведет к поражению.

Насколько я мог судить, это звучало как полный бред, однако Снайпер говорил тоном глубокого мыслителя.

– Слишком мудрено для меня, приятель, – сказал я. – Но я непременно об этом поразмыслю. Увидимся!