Фейтфул-Плейс

– Мужчина – наиболее вероятно, но и сильную женщину в состоянии аффекта определенно нельзя исключать. Со всей совокупностью повреждений в наибольшей степени согласуется единственная теория: нападавший схватил жертву за горло и многократно ударил головой о стену. Две противонаправленные силы – удар о стену и инерция движения нападавшего – привели к перелому подъязычной кости и сдавливанию дыхательных путей.

– И она задохнулась.

– Асфиксия, – сказал Купер, со значением взглянув на меня. – Таково мое мнение. Детектив Кеннеди, в сущности, прав, что травмы головы привели бы к смерти в любом случае – из-за внутричерепного кровоизлияния и повреждения мозга, – но процесс мог занять до нескольких часов. До этого жертва почти наверняка умерла от гипоксии, вызванной или самим удавлением, или обструкцией дыхательных путей из-за перелома подъязычной кости.

Я изо всех сил жал на мысленный выключатель. Перед глазами мелькнула ложбинка на горле смеющейся Рози.

Чтобы вконец закрутить мне мозг, Купер добавил:

– На скелете отсутствуют какие-либо еще прижизненные повреждения, однако степень разложения не позволяет определить, имелись ли повреждения мягких тканей. Например, подверглась ли жертва сексуальному насилию.

– Кажется, детектив Кеннеди говорил, что она была одета. Если это что-то значит.

Купер поджал губы.

– Ткани сохранилось очень мало. Эксперты бюро действительно обнаружили ряд артефактов, относящихся к одежде, на скелете или рядом с ним – застежку-молнию, металлические пуговицы, крючки, аналогичные застежкам на бюстгальтерах, и так далее, – откуда вытекает, что она была погребена с полным или почти полным комплектом одежды. Тем не менее из этого не следует, что жертва была одета в момент захоронения. Из-за естественного разложения и активности грызунов фурнитура сдвинулась настолько, что невозможно сказать, была ли при погребении одежда на жертве или просто рядом с ней.

– Молния была расстегнута или застегнута? – спросил я.

– Застегнута. Как и крючки бюстгальтера. Это еще ничего не доказывает – жертва могла заново одеться после нападения, – но, полагаю, в некоторой степени это показатель.

– Ногти, – сказал я. – Ногти были сломаны?

Рози бы сопротивлялась – отчаянно сопротивлялась.

Купер вздохнул – я начал надоедать ему этими стандартными вопросами, которые уже задавал Снайпер; надо было заинтересовать его или убираться.

– Ногти разлагаются. – Он пренебрежительно кивнул на несколько коричневатых обрезков рядом с кистевыми костями Рози. – В данном случае они, как и волосы, частично сохранились благодаря щелочной среде, но подверглись существенному распаду. И, не будучи волшебником, я не могу угадать, в каком состоянии они находились изначально.

– Если найдете минутку, еще пара вопросов – и я вас больше не отвлекаю. Не знаете, эксперты нашли при ней что-то помимо остатков одежды? Например, ключи?

– По всей вероятности, в бюро об этом знают больше меня, – строго сказал Купер и положил руку на ячейку, собираясь задвинуть ее на место.

Если у Рози были ключи – может, отец вернул, может, стащила, – значит, в ту ночь у нее была возможность выйти через парадную дверь, но она ею не воспользовалась. Причина могла быть только одна: Рози меня все-таки бросила.

– Разумеется, доктор, это не ваша забота, но половина сотрудников бюро немногим умнее дрессированных мартышек; вряд ли они сообразят даже, о каком деле я толкую, и нужных сведений от них точно не дождешься. Сами понимаете, в этом деле мне не хотелось бы полагаться на удачу.

Купер иронически приподнял бровь – он раскусил мой прием, но не возражал.

– В предварительном отчете указаны два серебряных кольца и три серебряные серьги-гвоздика, опознанные семьей Дейли как соответствующие украшениям, принадлежавшим их дочери. Кроме того, один ключик, соответствующий низкокачественным замкам массового производства, который, насколько я понимаю, подходит к замкам чемодана, найденного на месте преступления ранее. Больше ни о каких ключах, аксессуарах или иных предметах в отчете не упоминается.

Итак, я снова оказался там же, откуда начал, впервые взглянув на этот чемодан, – в темной невесомости, без единой зацепки, без точки опоры. Впервые до меня дошло, что, может быть, я так ничего и не узнаю; что такое действительно возможно.

– Все? – спросил Купер.