Фельдмаршал в бубенцах

— Идите, доктор, вам нечего терять, — спокойно бросил он, — я задержусь. Удачи вам. Не сомневаюсь, Берсатто и несколько монет замолвят за вас словечко, что бы ни плел этот упырь.

Бениньо рванулся вперед, отталкивая подростка:

— Не глупите! Я никуда не уеду один!

— Вы будете не один! — резко припечатал Годелот. — Бегите сейчас же!

Он вскинул скьявону, а полковник потемнел лицом, но не обнажил клинка.

— Мак-Рорк, не лезьте! — рявкнул он. — Мне придется убрать вас с дороги!

— Так уберите! — зарычал шотландец.

Бениньо, мертвенно-бледный, отступил назад, будто колеблясь. Орсо шагнул за ним, но шотландец преградил ему дорогу. Секунду полковник стоял, глядя в глаза ученику, а потом одним рывком сбросил камзол, выхватил оружие и остервенело обрушился на юнца.

Это был не урок фехтования. И перед Годелотом был не учитель. Орсо спешил, взбешенный преградой на пути к цели, скьявона в его руке с воем рвала на полосы холодный ночной воздух, и Годелот знал, что продержится совсем недолго.

Но Бениньо уже не было видно, и шотландец верил, что тот наконец плюнул на сантименты во имя здравого смысла и все же спешит к тартане. Ведь Пеппо уже должен ждать на условленном месте… Господи, пусть он просто взойдет на борт… Пусть все будет не зря. Однажды он уже где-то возносил эту клочковатую молитву, только сейчас не мог вспомнить, где и когда.

И вдруг тучи разошлись, клинки вспыхнули в лунном свете холодным серебром, разбрызгивая облака сияющей водяной трухи, и на доли мига противники замерли, ослепленные. Годелоту хватило всего секунды, чтобы сбросить морок, он уже снова вскидывал скьявону, уже готов был отразить удар, когда стальной локоть врезался в подбородок, отшвыривая шотландца наземь. Зазвенел отлетевший в сторону клинок. Каменистая земля ударила в спину, вышибая воздух из легких, и мир снова померк, словно разбившись мелкой мозаикой. Лишь высокая нечеткая фигура рванулась к нему, отводя в сторону сияющую сталь, и Годелот понял: это конец. А издали, будто в насмешку, снова накатывал звон судового колокола. То «Бонито» готовился поднять якорь.

Шотландец отчаянным усилием оторвал отяжелевшее тело от земли, пытаясь увернуться от надвигающегося блеска стали… И тут послышался надсадный всхрип. Очерченный лунным светом силуэт содрогнулся, сгибаясь, будто марионетка на обрезанных нитках, и упал на колено. А потом к Годелоту метнулась тень в плаще, похожем на рясу.

— Лотте, вставайте… — задыхающимся шепотом умолял кто-то, пытаясь поднять шотландца. — Вставайте, у нас считаные минуты. Ну же!

Годелот встряхнул головой, собирая мир из кусочков, и увидел доктора, стоящего рядом с ним на коленях. Он был еще бледнее прежнего, а в левой руке держал окровавленный кинжал.

— Что произошло?.. — пробормотал юноша, вставая на ноги. Доктор молчал, но Годелоту и не нужно было ответа. Полковник Орсо, скорчившись на земле, дышал короткими рывками. Под спиной его темнело бесформенное пятно.

— Идемте. Не ищите скьявону, она сломана.

Бениньо настойчиво тянул шотландца за руку, и в голосе его прорезались ноты отчаяния. Годелот двинулся за врачом, пытаясь перейти на бег, а берег и склады хороводом шли перед глазами. И в этой круговерти он увидел, как раненый кондотьер, шатаясь, поднимается на колени и тянется за клинком.

Нужно было спешить… И доктор все настойчивее увлекал его за собой, что-то говоря, все громче, почти крича. А полковник встал на ноги и бросился за ними, словно не лежал секунду назад на земле в луже крови.

Он так и не дотянулся до скьявоны и остался безоружным. Освещенное луной искаженное лицо было страшно. В несколько прыжков он настиг беглецов и голыми руками вцепился в горло Бениньо, валя его наземь. Врач бился в тисках жадных сильных рук, путаясь в широком плаще и неловко взмахивая кинжалом. Годелот ринулся на дерущихся. Обхватил горло Орсо левой рукой и неистовым усилием отдернул кондотьера, чувствуя, как его собственный камзол влажнеет от полковничьей крови. Бениньо с хриплым кашлем откатился в сторону и поднялся на ноги. А полковник рвался из хватки Годелота, пытаясь сбросить противника со спины и рыча от боли.

— Бегите, доктор! — отчаянно крикнул шотландец.

Врач бросил на сражающихся последний безумный взгляд и рванулся к проходу меж складов, ведущему к причалам. Орсо завыл, как подстреленный волк, с удвоенной силой забившись в руках бывшего подчиненного:

— Он уйдет, Мак-Рорк! Остановите его! Остановите, господи! — В этом крике звучала такая лютая, безнадежная, горькая злоба, что у шотландца что-то заледенело внутри, вдруг скованное почти животным страхом.

А полковник, будто зверь в агонии, рычал и метался в тисках сдерживавших рук. И Годелот точно знал, что проиграл. Ему не успеть на «Бонито», зато он удержит этого страшного человека. Удержит в последние отчаянные минуты, которые решат все окончательно.

Почему он не подобрал скьявону полковника?.. Снова не успел, не сумел, не додумал. Снова пошел на поводу своей извечной горячности, всегда берущей верх над рассудком.