Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Все вышесказанное показывает, что хотя метод анализа социальных сетей, безусловно, применим при рассмотрении системы персонажей в романе Улицкой, он не открывает ничего существенно нового для интерпретации по сравнению с тем, что и без того доступно для читательской интуиции. Тем не менее, благодаря самому факту его применяемости становится очевидно, что единство всего романного мира обеспечивается именно с помощью социальной сети персонажей. И поскольку эта сеть – авторская конструкция, она является особым воплощением авторского взгляда на изображаемое поколение. Взгляд автора в этом плане социологический – он сосредоточен не столько на отдельных вершинах (персонажах) сети, сколько на их взаимосвязях и на интеракциях между ними. Из этих интеракций построен сюжет точно так же, как говорила Улицкая по поводу «связи всего со всем»: она как автор романа касается «любой близлежащей нити» сети, и микросюжет, который возникнет впоследствии, ведет – независимо от законов течения времени и привычной логики построения сюжета в художественном тексте – к одному из центральных персонажей, «в глубину узора».

Однако поскольку социальные сети – это явление прежде всего количественное и структурное и их анализ, как мы видели, основан на количественных и формальных показателях, он не может дать ответа на ряд вопросов, будь они социологические или поэтические[536].

Уже в начале XX века один из основоположников социологического подхода к изучению поколений К. Мангейм относился отрицательно к релевантности формального, «позитивистского» описания этого явления. Согласно Мангейму, количественные показатели как первичные факторы человеческого существования – рождение и смерть – могут послужить только отправной точкой для реального поколения, которое невозможно без сосуществования отдельных индивидов в одном и том же социальном пространстве. Поколение определяется прежде всего общественным положением лиц, рожденных примерно в одном хронологическом отрезке, поскольку «…любое данное положение исключает целый ряд потенциально возможных видов мышления, жизненного опыта, чувств и поступков и ограничивает возможности самовыражения индивидуума совершенно определенными рамками. <…> Позитивным смыслом каждого данного положения является внутренне присущая ему тенденция специфического типа поведения, чувств и мышления»[537]. Хронологическое совпадение, однако, как подчеркивает Мангейм, не гарантирует формирование поколения. Говорить о реальности поколения можно только в том случае, если члены данного поколения имеют возможность «разделить общую судьбу данного социально-исторического образования»[538].

Если рассмотреть систему персонажей в романе Улицкой с точки зрения их общественного положения, оказывается, что в образах героев имеет огромное значение занятая ими позиция в социальном пространстве. Все шесть центральных персонажей являются ровесниками, одноклассниками и одноклассницами в двух московских начальных школах. Мальчикам по 12–13 лет в 1953 году (год смерти Сталина), девочки моложе их на два-три года. Место героев в общественном пространстве, однако, сильно различается по их происхождению и обеспечивает их отнюдь не одинаковыми возможностями для участия «в общей судьбе» данного социальноисторического образования. Саня – потомок аристократов, среди которых были два известных декабриста. Миха – еврей и сирота, проведший первые годы в детдоме, а потом воспитывающийся у тети. Илья – внебрачный сын ленинградского интеллигента. Общая биографическая черта мальчиков – безотцовщина: Саню воспитывают бабушка и мама, Миху – его тетя, а Илью – мать. В значительной мере различаются по общественному положению и девочки. Родители Ольги относятся к советской элите, Тамара из околоинтеллигентской еврейской семьи, а Галя – дочь водопроводчика из Твери. Исходная общественная позиция героев оказывает безусловное влияние на их судьбы, несмотря на то, что образовательная система и весь общественный порядок данной эпохи направлены на нивелирование этих различий.

В изображении жизненного пути героев играют важную роль все моменты, которые К. Мангейм считал основными для определения поколения: в хронологически ограниченном отрезке исторического времени появляются новые участники культурного процесса, тогда как старые участники этого процесса постепенно исчезают. При этом непрерывно передается накопленное культурное достояние, и переход от поколения к поколению есть непрерывный процесс[539]. В сюжете «Зеленого шатра» вместе с поколением шестидесятников-диссидентов присутствуют представители еще четырех поколений: бабушка Сани и ее ровесники, поколение родителей, а также дети и внуки героев. В их отношениях на первый план выходит проблема преодоления разрыва как между разными поколениями внутри семьи, так и с культурным наследием прошлого.