Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Здесь мы вновь выходим на связь пьесы Платонова с его семейной драмой. Вероятнее всего, введение в речь Якова дифирамбических пассажей в адрес Сталина было для писателя косвенным способом повлиять на судьбу собственного сына, облегчить его участь. В том же 1938 году Платонов пишет два письма Сталину, где, по существу, выражает те же мысли, что и в «Голосе отца»: «Мне кажется, что плохо, если отказывается отец от сына или сын от отца, поэтому я от сына никогда не могу отказаться»[227]. Платонов готов взять вину сына на себя: «Я считаю, что если сын мой виновен, то я, его отец, виновен вдвое, потому что не сумел его воспитать, и меня надо посадить в тюрьму, а сына освободить»[228] (ср. в пьесе: «…я хочу сберечь тебя от горя, от ненужного отчаяния и от ранней гибели – от всех бедствий жизни, которые с тобой могут случиться. Поэтому я живу тебе на помощь»).

После смерти Платона в 1943 году Платонов душой словно навсегда поселяется у его могилы. Так жизнь писателя переворачивает субъектную ситуацию созданной им пьесы. Образ сыновней могилы сопровождает все письма Платонова Марии Александровне с фронта, написанные после смерти Платона: «…думаю о тебе и о могиле на кладбище. Поцелуй землю на его святой могиле за меня» (24 мая 1943 г.); «Поцелуй за меня могилу в изголовье нашего святого сына» (28 мая 1943 г.); «…я так тоскую о холмике земли на Армянском кладбище. Когда я еще буду там – я сам не знаю» (6 июня 1943 г.); «Поклонись за меня могиле моего сына и поцелуй за меня землю на ней. <…> Поставь от меня цветок на могилу сына и скажи ему, что я его люблю все больше и больше» (8 июня 1943 г.); «Ты, наверно, часто ходишь на могилу к сыну. Как пойдешь, отслужи от меня панихиду в его вечную святую память. <…> Я знаю, как тебе трудно, знаю, что ты плачешь о нашем сыне. Я здесь вижу его часто во сне и просыпаюсь в слезах» (10 июня 1943 г.); «Завтра воскресенье и Троицын день. Ты, конечно, пойдешь к нашему сыну, поцелуй его землю в изголовье, скажи, что я люблю его больше всего на свете» (12 июня 1943 г.); «Поцелуй изголовье его могилы. Скажи ему, что я скоро приду к нему и поклонюсь ему» (24 июня 1943 г.) и т. д., и т. д. Мотив поклонения умершему сыну как святому пронизывает все посвященные ему фрагменты писем Платонова, что связано с его представлением о мученическом пути школьника-арестанта. В сознании писателя арестантская судьба и ранняя смерть сына становятся эмблемой общей судьбы людей его поколения, в которое частью входит военное поколение: «Я хотел прислать сыну цветок, который я взял с могилы вблизи передовой, чтобы ты посадила его на могиле нашего сына, но нельзя его и не с кем переслать, и он вовсе засох у меня» (30 июля 1943 г.). А в одном из писем 1942 года, еще до смерти сына, Платонов пишет жене: «В десятых числах сентября я, видимо, поеду на воронежское направление, как военный корреспондент… Посмотрю, что стало с моей родиной. Схожу на могилы, поплачу надо всеми мертвыми» (30 августа 1942 г.). Здесь в едином поминовении соединены безвременно погибшие в революцию и на войнах родные, близкие и чужие.

В 1943 году Платонов задумывает повесть о сыне: «В день приезда сразу же пойдем к Тоше на могилу. Моя новая повесть, которую я тут обдумал, будет посвящена поклонению умершим и погибшим, а именно посвящение будет моему сыну. Я задумал сделать героем жизни мертвого человека, на смерти которого держится жизнь. Кратко трудно сказать, как это получится, но, думаю, эта вещь выйдет у меня: у меня хватит сердца и горя. <… >… как мне охота возможно скорее написать повесть, посвященную сыну. Я ее хочу напечатать в „Красной звезде“» (1 июля 1943 г.). Повесть о сыне осталась, по-видимому, нереализованным намерением писателя, рассредоточившимся по многим его произведениям. Часть этого замысла составил рассказ «Взыскание погибших» (1943), опубликованный, как и намеревался Платонов, в «Красной звезде», а также написанная уже после войны пьеса «Ученик лицея» (1947–1948)[229]. Скрытая в ее названии параллель ученик лицея – ученик школы уравнивает судьбы лицеиста Александра Пушкина, каким он выведен в пьесе, и школьника Платона Платонова. Не случайно автор не раз менял именование своего произведения. Его вариантами были «Пушкин в лицее», «Юный Пушкин», «В садах лицея». Однако ни один из них не соответствовал платоновскому замыслу. И только найденный последний вариант этот замысел скрыто обозначил.