Феномен поколений в русской и венгерской литературной практике XX–XXI веков

Я ведь совслужащий и со временем у меня чистый гроб. Я имею ежевечерне час, максимум два. Моя производительность в это время страниц пять начерно. <…> Конечно, если б забюллетенить дней на 10–11, я бы за это время горы своротил… (письмо не датировано).

В 1962 году В. Рутминский взялся переводить внушительный по объему (600 страниц) фантастический роман К. Боруня и А. Трепки «Проксима»[378]. Опыт был неудачным, причем не получилось и реализовать изначальный план совместного перевода с Ю. Абызовым:

Касательно «Проксимы» мы яро трудимся над нею. Не продам? Чорт (так в тексте. – Авт.) с ним! Хоть польский вспомню как следует! Я уже на 80-й странице. Воды в ней много, в той «Проксиме», чорт (так в тексте. – Авт.) возьми. Но сейчас дело идет уже быстро. За вечер – страниц 7–8. Хоть времени часа 2–3, не боле, за вечер-то (письмо не датировано).

В ответных письмах (их сохранилось лишь несколько в машинописных копиях) Ю. Абызов рассказывал о своей переводческой работе, делился планами напечатать произведения С. Лема в журналах «Урал» или «Уральский следопыт», предлагал для перевода (а затем высылал в Свердловск, судя по свидетельствам переписки) тексты латышских поэтов с подстрочником, подшивки польских журналов «Литературный мир» за 1970-е годы и др. Обменивались друзья также результатами разысканий ранних публикаций и самиздата поэтов Серебряного века:

Ходасевич – это очень здорово! Заранее большое спасибо! Что я могу в свою очередь предложить? Николай Олейников нужен? Только кивните – сей момент пришлю. Имеются «Воронежские тетради». Экземпляр малость с враньем (перепечатывал человек не шибко грамотный), но в общем ничего (из письма Абызова 1963 г.).

На что Рутминский ответил:

Огромное спасибо за вирши Н. Олейникова. Прелесть!

«Воронежские тетради» Осипа Эмильевича… имею в довольно хорошем виде, с вариантами в копии с подлинной рукописи, сделанной понимающим человеком. Еще ты мне когда-то сулил «Столбцы». Помнишь? (письма не датированы).

В одном из посланий встречаем дружеские советы Абызова как более осведомленного в издательских правилах и деталях работы журнальных редакций:

Вот ты спрашиваешь, что делать, чтобы протолкнуть или пристроить что-либо. И Вреза хорошо, и Мружек (так в письме. – Авт.) того лучше. А и Норвид прелесть. Так что с того? Твои действия – это так наз. «самотек». А он учитывается только там, где речь идет об оригинальной литературе. Переводная же вся планируется заранее, за 3–4 года. И значит, надо быть вблизи от людей планирующих, или рецензирующих, или редактирующих, или руку на пульсе держащих. А как это делать живучи в провинции? Таки трудно. Но надо как-то начинать. Сделай штуки две-три. Пусть даже именно они-то и не будут изданы. Но пусть они покрутятся в редакции… Пусть имя твое примелькается… <…> И отпиши мне, есть ли у тебя стихозы Оси Бродского (из письма 1964 г.).