Феронакозия

– Это ведь ты украл мою девочку? – прошипела она. – Признайся, гаденыш! Теперь хочешь меня купить. И ведь знаешь, мерзавец, что много не попрошу. Не встану тебе дорого. А вот мне интересно, сколько ты готов заплатить за секретные сведения, за тайные разоблачительные документы?

– Тетя Люда, я и не знал, что ты однажды сумеешь меня удивить, – предельно равнодушно оттветил Вахрушев. – О чем это ты? Уж не тронулась ли ты умом?

– Твоя мать оставила мне свои цветы. В одном из горшков был тайник, – Людмилу Николаевну несло на крыльях вдохновения в черную бездну, – Ты – ничтожный ублюдок, эти сведения смогут тебя уничтожить.

Снова нависла пауза. Стас видел, как поднялся с кресла Вахрушев. Его ноги прошагали к двери, он окликнул своих цепных крокодилов. Двое телохранителей появились в комнате.

– Мы отвезем тебя домой, как ты просила, тетя Люда, – сказал Вахрушев и вышел вон. Людмила Николаевна еще некоторое время оставалась сидеть.

– Я намеренно рассказала ему о тайнике у меня, – заговорила она, глядя в пустоту перед собой. Но Стас отлично понимал, что она обращается к нему. – Мне стало все предельно ясно. Наконец-то, я знаю, что случилось с Маришкой. Мне страшно, но одновременно я словно отправляюсь на выпускной бал. Теперь важно, отыскать улики. Если не убить его, то хотя бы ранить.

– Вы едете? – спросил один из спутников Вахрушева, потерявший терпение.

– Какой у меня сегодня выдался необычный день! – сказала Людмила Николаевна, покидая комнату.

Прошло несколько минут. Стас продолжал остолбенело лежать на полу. Что ожидало несчастную женщину, выманившую команду Вахрушева из квартиры? Чем он мог ей сейчас помочь? Стас выбрался из-под кровати, стараясь не греметь сумкой с инструментами и вышел в коридор. Он с равнодушным видом прошел мимо удивленных рабочих на стремянках, пулей сбежал вниз по лестнице, заскочил за угол в ближайший переулок и вытащил бумаги, найденные в тайнике. Здесь было только несколько денежных купюр старого образца и несколько исписанных от руки листов. Еще одно письмо… Стас жадно начал разбирать нетвердый женский почерк.

«Дорогой мой сынок! Мое здоровье быстро ухудшается. Сегодня мне трудно было встать с постели. До сих пор я молчала о своих подозрениях и о том, что мне известно. Однако теперь откладывать больше нельзя. Мне кажется, точнее, я почти уверена в том, что твой брат травит меня каким-то медленным ядом. Ему необходимо избавиться от последней свидетельницы его постыдных тайн. В том, что он стал таким порочным и жестоким человеком, есть и моя вина. Я должна была настоять на том, чтобы держать его, как и тебя, на расстоянии от вашего отца. Он был безумен, ваш отец и мой муж, но я и не догадывалась насколько, пока не случилось ужасное непоправимое несчастье. Теперь перед смертью я хочу рассказать. Будем считать, что это моя исповедь.

В ранней юности твой брат познакомился с девушкой. Его капризный характер проявился тогда во всей силе, он помыкал ею, девушка послушно выполняла все его приказы. Мне было очень неприятно все это видеть, и они почти у нас не бывали. Девушка была из неполной семьи. Мать ее умерла от туберкулеза, усугубленного алкоголизмом. Отец тоже пил. Ее младший брат и бабка дружили с бандой цыган и попадались на мелком воровстве. Жили они в старой развалюхе в пригороде. Несколько раз водитель отца подвозил Эдика до ее дома. Ты тогда готовился к экзаменам в Штатах. И я старалась поменьше рассказывать тебе о своем беспокойстве. А твой брат наслаждался властью над этой плохообразованной девицей, впавшей от него в полную зависимость. Эдик часто не ночевал дома. Отец поначалу мало обращал внимания на его увлечение, считал, что молодому человеку нужно пройти «боевое крещение», как он это называл. Я постоянно заводила с мужем разговор о том, что и девушка Эдику совершенно не подходит, и то, как он ее унижает, недопустимо. Но муж только грубо смеялся в ответ и добавлял, что такие девки и должны знать свое место, и сын его – не подкаблучник.

Потом в характере и во внешнем виде Эдика появились заметные изменения. Он прибавил в весе, кожа его начала странно лосниться и блететь, и он ехидно и зло смеялся почти на каждое мое замечание. Твой брат прогуливал лекции и оказался в списке на отчисление. Жестоко избил однокурсника. Он словно сорвался с цепи. Избитого мальчика доставили в больницу. Нам звонили из университета и милиции. И вот тогда твой отец согласился со мной, что связь с неблагополучной семьей пагубно сказывается на его младшем сыне.

Поздним зимним вечером мы сели в машину и поехали в мрачный район, где жила его подружка. Мы надеялись застать его там. Нам пришлось покрутиться по грязным нечищенным улицам. Наконец, мы остановились у высокого завалившегося внутрь дощатого забора, за которым громыхала цепью и лаяла собака. Мы подошли к калитке. Она была заперта. Сквозь узкие щели в заборе было видно, что в доме горит свет.