Феррагосто

Им повезло только на пятый раз. Договорившись о визите по телефону, Карло и Кристина подъехали к каменному дому, где располагалась квартира семьи Пелагатти. Глубокие трещины покрывали штукатурку, шиферная крыша вся в грубых заплатах, ржавая наружная лестница едва держалась на креплениях, грозясь обрушиться на любого, кто рискнет воспользоваться ею. Очевидно, дом находился если не в аварийном состоянии, то был весьма к нему близок.

Им открыла пожилая женщина в шерстяном платке на плечах. Она была слепа, прозрачные глаза смотрели сквозь Карло и Кристину.

– Вы принесли мою почту?

– Добрый день, синьора. Мы звонили насчет визита. Наверное, нам ответил кто-то другой?

– Бабушка, кто там? – Из-за плеча женщины появилась радушная девушка с длинной косой. – Привет, проходите, пожалуйста! Si prega, бабушка, иди в комнату. – Она осторожно взяла старушку под локоть.

– Спасибо, что согласились принять нас, – сказала Кристина и представила себя и Карло.

– Флавия.

– Очень приятно. Так машинист пропавшего поезда действительно был вашим родственником?

Флавия кивнула и пригласила внутрь, попутно выразив сомнение в том, что может чем-либо помочь. Единственным человеком, который мог бы что-то рассказать об Оттавио, была бабушка Флавии, женщина, что открыла дверь. Как выяснилось, она приходилась кузиной пропавшему машиниста. Все остальные давно отошли в иной мир.

– Вы могли бы поговорить с бабушкой, но она никого уже не узнает и почти ничего не помнит. Но если хотите, можете спуститься в подвал, не знаю, с какого года там хранятся вещи, но я не припомню, чтобы там прибирались. Может, сумеете найти там следы Оттавио?

Карло и Кристина с готовностью согласились, и Флавия провела их вниз по темной сырой лестнице. Открыв дверь и осмотревшись, она принялась сокрушенно цокать языком, вероятно, в очередной раз поражаясь количеству ненужных предметов, что громоздились вокруг.

– Я буду наверху, если понадоблюсь.

В помещении яблоку негде было упасть, всюду высились горы разноцветного хлама, густо покрытого пылью. Рыхлая паутина повисла по углам, стены источали холод. Кое-как держались на стенах полусгнившие полки, невидимые из-за сваленного на них скарба. Карло и Кристина пытались определить, с чего им начать поиск, казалось, с помощью этих заброшенных вещей можно было путешествовать во времени. Ближе к выходу располагались более современные предметы обихода: бывшая когда-то желтой детская коляска, чуть позади – деревянная кроватка с цветными бусинами на балдахине, раскладная лестница, прислоненная к железной трубе, подле нее пылились рабочие ботинки. Засохшая связка лука, подвесная масляная лампа, кресло-качалка, расколотое пополам. Стопки книг, старый столик, пустые стеклянные банки. Но чем глубже пробирались Карло и Кристина, тем стариннее становились и сами вещи. Кристине попался журнал 1948 года, и она с интересом пролистала его, разглядывая моделей, позирующих в модных новинках двадцатичетырехлетней давности. Рядом пылился выцветший глобус, настенные часы с черным циферблатом, старый велосипед, судя по модели, родом из далеких 30-х; теперь он безнадежно проржавел.

Тусклая лампочка под потолком силилась осветить внутренности забытой богом комнаты. Карло шаг за шагом расчищал себе проход, а Кристина, держась за его плечо, балансировала на одной ноге, заглядывая вперед.

– Я вижу картины! – воскликнула вдруг она. – Смотри! Там, возле дальней стены.

Карло проследил за ее рукой и действительно увидел деревянные рамы, повернутые лицевой стороной к стене.

– Надо посмотреть, что на них. – Кристина протиснулась вперед к полотнам. Те были в удручающем состоянии: настолько покрытые копотью и рыхлыми хлопьями, что холст провисал внутрь.

– Что там? – спросил Карло.

Кристина с трудом, чтобы еще больше не повредить, достала одну из картин и, взглянув, ахнула:

– Бог мой, Карло, да ты только посмотри на это!

Линии геометрических фигур, поломанные твердой рукой художника, предстали их глазам. В них не читалась форма, но, казалось, она рождалась прямо в момент созерцания. С картины наперегонки с ветром неслась сияющая цветами Марса и Юпитера величавая громада поезда. Его острый рассекатель вот-вот прорвет холст, а остроконечные колеса создавали собственный способ перемещения в пространстве.

– Это сюрреализм? – спросила Кристина, разглядывая изображение.

– Не знаю, – ответил Карло. – Там есть подпись?

– Да, здесь какие-то буквы, L. R. – Карло принял из рук девушки холст на деревянном подрамнике и внимательно изучил его. Картина явно принадлежала кисти профессионала. Формы уверенные, краски даже при тусклом освещении и под слоем пыли – сочные, а сочетание цветов – смелое. Он перевернул холст. Там угольным карандашом были выведены дата и имя: 1908, Luigi Russolo.

– Эта картина может быть ценной, – задумчиво проговорил Карло. Он взял еще один холст. На нем стояла подпись «Джакомо Балла» и цифры «1906».

– А что это там, в углу? – спросила Кристина.