Ферромант

Амис никогда не летал во сне. Теперь же видел неведомые земли с недостижимой высоты, и тень распростертых крыльев имела мало общего даже с самыми большими птицами. Эта тень была столь огромна, что накрывала города — разрушенные, мертвые, сгоревшие дотла. А там, где стены еще уцелели, тысячи крохотных фигурок схлестнулись в жесточайших схватках, и реки выходили из берегов от пролитой крови. Из разверзнутых бездн простирались щупальца черного тумана, окутывая материки и острова подобно гнилостной плесени. И жуткий смрад бил в ноздри, и багряное око, ехидно щурясь, наблюдало за гибелью народов, а хохот безумца звучал среди звезд.

Стук в дверь избавил от кошмара. Вынырнув из остатков холодного липкого сна, пленник побрел к двери, попутно собираясь с духом перед очередным трудовым днем в подземелье. И каково же было его удивление, когда увидел на пороге Инну. Девушка держалась ровно, не выражая ровным счетом никаких чувств, из-за чего личико словно превратилось в фарфоровую маску. К привычному черному платью добавился белый кружевной передник, а волосы придерживал того же цвета обруч, который принц поначалу с ужасом принял за бинт. Но девушка выглядела вполне здоровой, твердо стояла на ногах, блюла осанку и держала перед собой довольно тяжелый поднос с чаем, маслом и сдобой.

— Завтрак, ваше высочество, — пискнула фрейлина, после чего напускное безразличие вмиг рассыпалось, как ваза под ударом молота. Губы задрожали, на веках заблестели слезы, а скулы вмиг стали пунцовыми, точно беднягу нещадно отхлестали по щекам. В довесок ко всему задрожали руки, и вдоль пустого коридора эхом покатился звон пустившейся в пляс посуды.

— Сейчас… — эти звуки окончательно вывели из ступора, и юноша взял поднос за миг до того, как тот грохнулся бы на пол.

— Приятной трапезы, — девушка так хотела поскорее уйти, что поспешила с поклоном и стукнула Амиса лбом в лоб. Тут же отшатнулась, морщась и стоически терпя боль, и запричитала: — Простите! Я случайно.

— Инна! — парень шагнул за порог, и цокот каблучков тут же стих. Фрейлина замерла, как мышка при виде пса, и свела руки на груди.

— Извините, нам нельзя разговаривать…

— Не нерабочие темы. Но я хочу обсудить с тобой эти булочки. Ты сама их пекла?

— Д-да…

— Входи. Выпьем по чашке и разойдемся по делам. Хотя мне список еще не принесли, но, думаю, там снова шахта, — он криво улыбнулся.

— Я… но… мне, правда, лучше поторопиться. Госпожа рассердится, если опоздаю…

— Пожалуйста.

— Что? — Инна вздрогнула и уставилась на принца округлившимися глазами, точно тот внезапно заговорил на незнакомом языке.

— Пожалуйста, — Амис отошел в сторону и указал подносом на дверь.

Девушка прошла мимо с таким видом, будто ждала, что принц накинется и забьет ее подносом. Но пленник поставил ношу на стол, сам сел на край кровати, а гостье указал на стул. Фрейлина села, стиснув ноги и вцепившись в колени все еще дрожащими пальцами. Было видно, что ей приходится прилагать огромные усилия, чтобы сидеть спокойно, как и полагается придворной даме, а не ерзать, мять подол и теребить выбившуюся из-под обруча прядь.

— Я не смотрел, — тихо произнес узник, разрезав булку напополам. — Хотя мегера и заставляла.

Инна чуть слышно выдохнула, но все еще держалась, словно проглотивший шпагу факир. Сильнейшее напряжение — и телесное, и душевное — сковало беднягу толстым льдом, и пробиться сквозь него парой слов вряд ли удастся.

— У тебя получается все лучше, — Амис с аппетитом прожевал сдобу.

— С-спасибо… — мрачно ответила девушка, баюкая в ладонях чашку с нетронутым напитком.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я… — фрейлина явно не ожидала такого вопроса, поэтому ненадолго замолчала, а когда попыталась заговорить, сорвалась на хрип и коснулась рукавом щеки. — Она…

— Не позволяй себя сломать, — чуть слышно прошептал принц, хотя догадывался, что ведьма видит и слышит все, что творится в ее владениях. — Даже если у нас ничего не получится, рано или поздно найдется кто-то сильнее этой твари. Главное — держаться рядом и не вешать нос. Хорошо?

Инна кивнула и хотела что-то сказать, но тут в коридоре послышался нарастающий лязг.

— Сюда идут, — девушка вскочила, как ужаленная, и оправила передник. — Мне пора.

— Удачного дня, — Амис тоже встал, чтобы проводить гостью.

Та вдруг резко подалась вперед и на миг прижалась к груди, после чего поспешила к выходу. Это неловкое объятие вогнало пленника в такой ступор, что он не сразу заметил необычную, но крайне важную деталь. У платья был вырез и сзади, обнажающий спину до середины лопаток. И меж черных бархатных лямок белела нежная и чистая кожа без единого намека на вчерашнее избиение…