Фигуры света

Закрывая за собой дверь, она придерживает ручку. Ветерок треплет волосы – она забыла шляпу и жакет на вешалке в коридоре – и швыряет песок к ее ногам, она по-прежнему в одних чулках. Ну уж нет, служанка не увидит, как она сидит на ступеньках. Она не принцесса какая-нибудь, сможет наступить необутыми ногами на булыжники мостовой. Каменные ступени ведут вниз, от променада к пляжу, где песок точно такого же цвета, как кожа у танцовщиц на картинах Обри. Она садится на нижнюю ступеньку, укрывшись от суши за спиной, устроившись на самом краешке Англии. Тетя Мэри сказала, что на холме за городом стоит Саут-Форлендский маяк, его фонарь сейчас замер. Гавань согнутой в локте рукой приобняла лодки, качающиеся на воде, будто птицы со сложенными крыльями. Еще дальше четыре, пять, шесть кораблей с высоко поднятыми парусами, следуя за ветром, плывут на восток. В Голландию, Данию, Балтийское море, а может, даже и в норвежские фьорды, куда Обри прошлым летом ездил писать с натуры. Под ногами у нее теплый песок, она зачерпывает пригоршню, пропускает ее сквозь пальцы. Как вода. Мелкие волны бесшумно набегают на берег. На портовом валу мужчины возятся с рыбными сетями, но здесь она пока что совсем одна, и, привалившись спиной к ступенькам, она запрокидывает лицо к солнцу.

Глава 7

«Танец в сером»

Обри Уэст, 1877

Холст, масло, 91 × 165

Подписано «О.Б.У.», датировано 1877

Провенанс: Обри Уэст, 1917 – Ричард Доуней Смит, по завещанию, далее передавалась по наследству.

Уэст нарисовал серию фигур в движении – карандашом, пастелью и, в 1877-м, три картины маслом, из которых эта считается самой удачной. На девушке – наряд, который он создал для своих моделей-танцовщиц, в один слой тонкого муслина, с открытой спиной, присборенный на плечах и такой длинный, что танцевать в нем можно было, только сделав сзади разрез и придерживая подол обеими руками. Ее нагота отчетливо видна; его интересовало взаимодействие развевающегося, льнущего к телу муслина и упругости кожи и мускулов в нем и под ним. Волосы у нее забраны в высокую прическу, чтобы обнажить шейные жилы и мышцы. У нее пышное тело, несколько кудрявых прядей выбились из прически во время танца, она наклонилась, согнув одну ногу, будто бы в книксене, и вытянув другую, высоко вскинув руки с зажатой в них тканью, словно крылья, и в вырезе на спине отчетливо проступают узелки ее позвонков, ямочки над круглыми, выпуклыми, будто наливные яблоки, ягодицами. Ее тень – короткая, потому что свет падает откуда-то высоко сверху, – тянется к зрителю. В этой позе – нет, не в позе, в движении она раскрывается, так что тень смутно виднеется меж ее расставленных ног. Ничего такого, к чему могли бы придраться комитеты, ничего откровенного. Ничего, говорил он, что разрушило бы иллюзии мистера Рескина, – по крайней мере, некоторые его иллюзии.