Фигуры света

Алли идет наверх вслед за шелковой юбкой тети Мэри. Она точно такого же цвета, как листья кувшинок на самых знаменитых папиных обоях. Оранжевые рыбки, думает Алли, подол хорошо бы расшить золотыми рыбками.

В жидком зимнем свете разложенная на покрывале одежда Алли кажется совсем неказистой. Чиненая-перечиненая, юбки широкие и немодные, пошитые так, чтобы можно было их носить без корсета, мешковатые блузки – такую одежду обычно не покупают даже у старьевщиков. Она вся синего и серого цвета, застиранного до одинакового неопределенного оттенка. Алли впервые задумывается о том, почему папа, который так любит ласку бархата, шуршание шелка и сполохи ярких цветов, не купил ей ни одного платья. Или хотя бы Мэй, которая бы уж точно оценила красивый наряд.

Тетя Мэри складывает на груди обтянутые зеленым шелком руки, сминая кружевные рюши манжет.

– А вечернее платье? – спрашивает она. – Не сегодня, конечно, не для чаепития.

Алли качает головой:

– В нем не было нужды.

– Должна же была твоя мама давать обеды.

Алли прислоняется к кроватному столбику.

– Для друзей, которые знали меня с самого детства. Она уже давно не устраивает обедов для папиных клиентов.

Тетя Мэри кивает:

– Ну да, ну да. Но ты же знаешь, что я даю обеды.

Тетя Мэри дала уже два званых обеда, и всякий раз для этого требовалось нанимать дополнительную прислугу и откладывать стирку, дети пробавлялись довольно скудным ужином в детской, а Алли отговаривалась занятиями и не выходила к гостям.

– Мне это пригодится для работы? – подсказывает Алли.

– Да, дорогая. Знаешь, и тебе придется когда-нибудь по работе посетить званый обед. В определенных кругах пациенты ждут этого от своих врачей. Или какие-нибудь светские мероприятия для учредителей. Бывают же больничные балы?

– Высшее общество меня не интересует. Я намереваюсь возглавить больницу, где будут помогать тем, кто страдает и умирает в одиночестве.

Тетя Мэри улыбается.

– Весьма похвально. Но тебе нужно будет завязать знакомства с теми, кто может пожертвовать средства на такую больницу. Ну же, моя дорогая. Позволь своей легкомысленной тетке внести в твой успех небольшую лепту. Я лишь добавлю тебе чуть-чуть лоска.

Алли переминается с ноги на ногу.

– Право же, тетя Мэри, нечего мне делать на званых обедах. Я всего-то хочу сегодня не опозориться.

– Вот с этого мы и начнем. Идем-ка, посмотрим, что найдется у меня гардеробной.

Разумеется, в гардеробной тети Мэри нет почти ничего, что можно было бы надеть без туго зашнурованного корсета, да и Алли выше ее на целых четыре дюйма. Ярких цветов, которые так любит тетя Мэри, она носить тоже не станет. Сказала бы я, говорит тетя Мэри, что всякий, кого воспитала моя мать, повзрослев, захочет ходить только в алом да малиновом, но твоя мама опровергнет мои слова. Хотя кто знает, чего на самом деле хочет твоя мама, ты и сама, верно, уже убедилась в том, что поступки людей зачастую на удивление расходятся с их желаниями. Хотела бы я поглядеть на Элизабет в бирюзово-зеленом шелке. Она сует Алли бахромчатую шаль грифельного цвета с призрачным черным перистым узором и черную юбку, сшитую, когда тетя Мэри ждала Джорджа и носила траур по бабушке, и которую она потом так и не отдала в переделку, потому что терпеть не может ничего черного. Юбка такая широкая, что тетя Мэри велит Алли придерживать ее руками и посылает за Фанни, которая принимается подшивать да подкалывать, но всю ее работу придется распустить, когда Алли нужно будет снять юбку. Если надеть ее без кринолина, то она почти прикроет ободранные ботинки. Пальто она в гостях снимет, ну а со шляпой ничего не поделаешь. Если это чаепитие, а не простой светский визит, говорит тетя Мэри, то шляпу ей предложат снять. Но как бы там ни было, а для дочери преуспевающего человека это совершенно возмутительно. Ей пора покупать новую одежду, и если Алли не примет ее в подарок от дяди Джеймса, тетя Мэри напишет папе, попросит у него денег и сама повезет Алли по магазинам.

Она не хочет, чтобы кто-нибудь ее сопровождал – ни Крипли, ни Фанни. Кэб она тоже брать не станет. У нее и без того слишком много времени уходит на то, чтобы освоиться даже в этом крошечном уголке Лондона. Если верить указаниям тети Мэри, Анни живет куда ближе, чем думала Алли. Адрес внушительный.

Так сказала тетя Мэри. Здесь не то что в Манчестере, здесь даже самые богатые живут близко к центру города, всего в какой-нибудь миле от трущоб, где ютятся бедняки. И улица Анни далеко не самая богатая, совсем нет. Когда-нибудь тетя Мэри поведет Алли гулять к новым домам возле Парка, вот там-то они увидят немыслимую роскошь, крошечных детей, разодетых в шелка и перья, коляски, запряженные шестерками лоснящихся лошадей, дам, чьи атласные амазонки струятся, будто складки портьер, по мускулистым бокам их коней.

– И если вдруг тебе станет не по себе у Форрестов, помни, что каждому из нас отведено свое место.

– И богачу – в его замке?[32] – спрашивает Алли. – До свидания, тетя Мэри. Спасибо за одежду.