Филарет Московский

— Было у нас два Филарета, теперь остался один, — говорили православные москвичи.

В те же дни, по-видимому, сожалея о том, что редко виделся и общался с одноименным себе старцем, Московский Златоуст в Успенском соборе Кремля произнес проповедь о человеческом общении:

— Примечателен особенный образ выражения в Апостольском увещании: да разумеваем друг друга в поощрении любве и добрых дел. Сим указуется на нашу знаемость друг другу, и чрез нее пролагается путь взаимному поощрению к добродетели. В самом деле, сколько людей, которых мы знаем, с которыми знакомимся, видимся, проводим время, безотчетно предаваясь развлечению, часто не догадываясь даже спросить себя о пользе наших общений! Для чего ж бы не сделать сию знаемость более рассудительною? Для чего бы не дать знакомствам более возвышенного направления? Да разумеваем друг друга, не по образу только видимому, но паче по невидимому в нас образу Божию, не по ласковым приветствиям, но паче по словесам истины и целомудрия, не по родству только земному, но и по небесному родству чад Божиих, не только по связям временных нужд, выгод, удовольствий, но гораздо более по святому союзу в искании благ вечных, не по видам любочестия, но по стремлению к почести вышнего звания о Христе Иисусе. Так разумевая друг друга, сколько времени и деятельности, так небережно иногда расточаемых на праздные беседы, на увеселения, на суеты, могли бы мы сберечь, и обратить на употребление, сообразное с достоинством человека и сына Церкви и Отечества, на рассуждения о истинном благе каждого и всех, о нашем собственном и взаимном усовершении, на чтение назидательное и душеполезное, вместо бесплодного и раздражающего страсти, наконец на самые дела добрые, и других к добру поощряющие! Но это значило бы изменить направление господствующих в обществе обычаев? Кто может сие сделать? — Да, ты и я сделать сего не можем: потому-то мудрость апостольская и не обращается к тебе или ко мне с повелением поощрять других к добру, но всем совокупно заповедует: да разумеем друг друга в поощрении любое и добрых дел[10].

В сентябре на день памяти преподобного Сергия митрополит Филарет прочитал проповедь, посвященную подражанию. В ней он говорил:

— Подражание есть одно из самых употребительных орудий для образования и направления жизни и деятельности, во всех видах. Это есть средство не менее действующее, как слово учения, иногда еще более, а иногда почти единственное. Подражание старее слова учения, и самое слово раскрывается и образуется посредством подражания… Кто в малолетстве по худому образцу образовал свою способность писать буквы: тот обыкновенно во всю жизнь худо пишет. Бывает и хорошему образцу худое подражание, когда подражание не внимательно, не рассудительно, не постоянно. Если же избираем себе образцы деятельности достойные по предмету, совершенные или хотя приближающиеся к совершенству по образу и степени действия; и если следим их внимательно, рассудительно, постоянно: то и мы на пути к совершенству, открытом и верном… Братия! Подражательность так сродна человеку, что без нее не живет никто из нас. Разность в предметах и в ревности подражания. — Кто предписывает законы суеты, роскоши, своекорыстия, самочестия? — Никто. Как же усиливаются и распространяются суета, роскошь, своекорыстие, самочестие? — всего более посредством безрассудного подражания. Какую же силу должно иметь подражание, когда обращается на предметы законные и благословенные? — Да помышляем, братия, что добро ревновати в добром (Гал. IV. 18); и что как возвышенный образец возвышает подражателя, так низкий унижает.

Летом, как водится, в Москву приезжала царская семья, и владыка принимал наиважнейших гостей в своей епархии. Государь на сей раз ничего не сказал ему, надо ли ехать в Петербург осенью или можно не приезжать, и Филарет радовался, что его не зовут туда: «Встретили мы государя императора, кажется, благополучно. Слух о предстоящем мне путешествии в Петербург не подтверждается никакими признаками. Немощь моя сим довольна».

Храм апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Бронной слободе был одним из любимейших для Филарета. Построенный в 1665 году в московском квартале мастеров-оружейников, к середине XIX века он оказался почти на Тверском бульваре, излюбленном месте прогулок москвичей. В 1838 году с благословения Филарета в нем появился придел святителя Митрофана Воронежского. В 1842 году в храме завершились ремонтные работы, и московский митрополит заново освятил церковь, произнеся проповедь о том, как нужно трепетно относиться к хождению в храм Божий: